— Брось, папа! Таких, как мы, давно зовут «псами». От слова «писи».
— Это что еще за неучи посмели?!..
— Погодите вы, Спиновы! Вот завелись! — неожиданно повысил голос Гриценко. — Потом разберетесь, кто из вас пес, а кто — так себе… Скажите лучше, где искать тот самый клуб, где гоняют хоккей металлическими клюшками.
— Да не хоккей, Сергей Иванович, — гольф!
— А, один черт! Моя голова не мяч, штобы бить в нее со всей дури!
— …Папа, это и в самом деле для гольфа, — повертев в руках клюшку, признала Маша. Она уже немного успокоилась после рассказа о том, что с ней случилось ночью.
Гриценко, пряча слезы, отвернулся к окну, из которого в комнату лился обычный солнечный свет. Как день может сменяться ночью, а рядом с хорошими людьми уживаются подонки?.. Эх, ну почему Гриценко не ночевал в ту ночь у себя дома?! Ишь ты, неловко ему стало за свою расквашенную морду! А то, что дочь чуть не изна… Считается, считается, считается любое «чуть», когда речь идет о жизни и чести!
Из Машиного рассказа он узнал следующее: по всей видимости, молодые подонки, бросив его избитым, направились прямиком к нему домой. Под предлогом, что «отец срочно просил передать», вынудили Машу открыть дверь. Тот, что похож на француза Маруани, с ходу ударил Машу по лицу, бритоголовый толстяк потащил девушку к кровати, кучерявый попытался сорвать одежду, а плюгавый блондин с мерзкими прилизанными волосами заорал, что будет первым…
Неожиданно Машу выручила соседка по лестничной площадке — вездесущая и скандальная Валентина Сидоровна. Вечно сексуально озабоченная, караулящая любого, кто пересекает их лестничную клетку, и особенно тех, кто разговаривает мужским голосом, она подглядела в глазок, как ни свет ни заря в квартиру Гриценко ввалилось четыре чужих хлопца. Тут же там поднялся сумасшедший гам — ругань, жуткие вопли, грохот падающей мебели, девичий визг, рыдания и отчаянные крики о помощи… Что уж там подумала Валентина Сидоровна, испытывавшая постоянную нехватку мужчин… Неважно, что подумала она, главное — подоспела вовремя.
— …А я им кричу не своим голосом: «Что это вы, насильники, делаете?! Прочь от моей любимой Машеньки!» И они убежали, — громко сербая, Валентина Сидоровна пила чай на кухне у Гриценко. Как подглядела, что Сергей Иванович явился, так сразу же не заставила себя ждать. Продолжала, лукаво поглядывая на осунувшегося Гриценко: — А один из насильников — хам последний, но до чего хорош собой, стервец! Волосы черные, как смоль. Глазища наглые горят — попробуй перед такими устоять!.. Сергей Иваныч, слыхала я, от вас жена подалась… — вдруг безо всякого перехода спросила Валентина Сидоровна. Глаза у соседки хищно блеснули.
