— Чему вы радуетесь? — укоризненно проворчал Горецкий. — Вот не допросили хозяина сразу, вцепились в одного подозреваемого, возможно, упустили что-то важное.
Вышло распоряжение забрать утопленника из уголовной полиции в контрразведку, что и было сделано незамедлительно: хмурый возчик, сопровождаемый двумя солдатами, пригнал телегу, на которой лежало тело, прикрытое рогожей. Спешно вызвали врача из госпиталя — при августовской крымской жаре невозможно было долго держать утопленника, трое суток проболтавшегося в море.
— Ну что, доктор, — вскричал томившийся Горецкий, увидев, как доктор появился из здания морга, закуривая на ходу папиросу, — что вы можете сказать, сам он утопился, либо же ему помогли?
— Думаю, что помогли. И не утопился он, а умер от разрыва сердца — от страха, надо думать. Привязали ему камень на шею и бросили в море. Рыбы веревку перегрызли, вот он и всплыл, покойничек-то.
— Да-а, если принять во внимание, что умерший от разрыва сердца человек не может сам привязать себе на шею веревку с камнем, то можно предположить, что это убийство, — пробормотал Горецкий.
— Вот-вот, и еще скажу вам, что либо убийцы торопились, либо случайные это были люди. Я ведь много лет в этом госпитале работаю, и всегда на вскрытие меня вызывают. И утопленников повидал на своем веку множество, раз город-то наш на море стоит. Осмелюсь подробности привести: вот ежели нужно какого-либо человечка утопить бесследно, то, извиняюсь, распарывают покойнику брюхо и вместо кишок набивают камнями, а потом не поленятся и снова зашить. И тогда уже никоим образом такой утопленник всплыть не может, — оживленно рассказывал доктор.
— Господи помилуй! — не удержался Аркадий Петрович.
Он вспомнил пропавшего в Батуме Бориса Ордынцева и надолго помрачнел.
В маленьком белом домике на окраине Батума явно собирались гости. Кто-то приехал на пролетке, кто-то — на новомодном автомобиле, кто-то просто пришел пешком. Но пролетки и автомобили оставляли за два-три квартала и к самому дому шли поодиночке, оглядываясь, чтобы избежать слежки.
У калитки гостей встречали два плечистых смуглых молодых человека с военной выправкой.
— Салям аллейкум, эфенди, — вежливо приветствовал приходящих один из молодцев, — оставьте, пожалуйста, ваше оружие.
Гости отдавали привратникам оружие, но после этого все равно приходилось подвергаться унизительной процедуре обыска.
Наконец за последним гостем затворилась калитка. Все собрались в большой, плохо освещенной комнате.
