И ещё мне очень хотелось развестись с мужем.
Ничего, сжились, привыкли, притёрлись. Теперь я понимаю мужа. Он приходит из цеха измождённый, с осунувшимся почерневшим лицом, с обвисшими тяжёлыми руками. От него пахнет маслом: не сливочным, а машинным.
Зарплата жалкая, станки гнилые, цех дырявый — душегубка летом и морозилка зимой, с потолка течёт. Начальство зверствует, по семь кабинетов с креслами и секретаршами на одного работягу. В полном соответствии с пословицей: «Один с сошкой — семеро с ложкой».
Муж говорит, что это хорошо, что в виртуальном пространстве существуют идиотские типажи Петросяна и семейки сериальных придурков, вроде Ворониных и Букиных. Это хорошо, потому что можно как-то жить дальше в этом безумном, безумном и так далее мире.
Телевизионные «гы-ы» — даже не спасательный круг — это поплавок. Малонадёжный, дурацкий, шутовски подскакивающий, но худо-бедно удерживающий на плаву. А под ногами многокилометровая пустота. И не видно берегов.
Так получилось, что мы с Кирой Григорьевной варили борщ в один день. У меня в борщеварении тоже есть своя фишка. Я добавляю порошок из кореньев и сушёных белых грибов. Звучит ведьмински, но ведь все женщины немножко ведьмы, нет? А борщ — чем не сильнодействующее приворотное зелье?
Значит, добавляю размолотые грибы и корешки в самом конце священнодействия, когда бульон приобретает насыщенные натюрмортные цвета. На его поверхности, как на анимационной карте прогноза погоды, непрестанно сливаются и расходятся драгоценные дрожащие озёрца прозрачного жирка. Подсыпаю в млеющее варево островки зелени — и выключаю огонь.
И отхожу. Я как художник — откладывающий перепачканные кисти. Я как хирург — выбрасывающий использованные инструменты. Я с лязгом высыпаю в раковину окровавленные, в томатном и свёкольном соке, ножи и тёрки. Устало и удовлетворённо омываю руки, перепачканные всеми цветами радуги.
Теперь борщ пусть сам на себя поработает. Вернее, отдохнёт, придёт в себя. Часика полтора повздыхает, понабирает сытной пряности, под плотной крышкой дойдёт до кондиции.
А как я уже говорила, стояла несусветная жара. Через три часа борщ дошёл до состояния полного и безоговорочного прокисания и вспучивания.
Возможно, нам с Кирой Григорьевной нужно было с утра заглянуть в кулинарный гороскоп. Возможно, коварное расположение планет и нахождение Луны в Весах или каком-нибудь капризном Льве, — все эти лукавые астрологические штучки-дрючки — предостерегали, слёзно умоляли, криком кричали, категорически заклинали хозяек варить именно борщ именно в этот день и час…
