У Касуэлла голова пошла кругом.
«Ты и правда знаешь, что надо делать?»
Лампочка засветилась ярче — машина, похоже, обиделась.
«Современная механопсихотерапия — точная наука, не допускающая серьезных ошибок. Давайте начнем со словесных ассоциаций».
«Приступай».
«Дом?»
«Жилище».
«Собака?»
«Кошка».
«Флифл?»
Касуэлл помедлил, обдумывая незнакомое слово. По звучанию оно вроде марсианское… но может быть и венерианским, и даже…
«Флифл?» — повторила машина.
«Марфуш», — брякнул Касуэлл первое, что взбрело в голову.
«Громко?»
«Сладко».
«Зелено?»
«Мать».
«Танагойес?»
«Патаматонга».
«Арридес?»
«Нексотесмодрастика».
«Чтиснохельгноптецес?»
«Ригамару латасентрикпропатрия!» — выпалил Касуэлл.
Последним набором звуков он гордился — надо обладать незаурядным умом, чтобы измыслить этакое.
«Гм… — протянул „Регенератор рекс“. — Паттерн соответствует. Впрочем, он всегда соответствует».
«Что еще за паттерн?» — спросил Касуэлл.
«Ваш случай классический, — ответила машина. — Фим-мания, осложненная сильным дварк-желанием».
«Правда? А я думал, у меня тяга к убийству».
«Термин „тяга к убийству" ни с чем не соотносится, строго ответил „Регенератор". — А потому я вынужден его игнорировать как бессмысленный набор звуков. Вас же попрошу учесть следующее: фим-мания — вещь абсолютно естественная. Помните об этом. Но в раннем возрасте она замещается ховенд-отвлечением. И если по какой-либо причине индивидуум лишен этой базовой реакции на среду обитания…»
«Не вполне уверен, что понимаю тебя», — перебил Касуэлл.
«Стоп! Давайте-ка сразу договоримся: вы пациент, а я механопсихотерапевт. Вы обратились ко мне со своей проблемой, и вам требуется лечение. Но вы не можете рассчитывать на помощь врача, если сами не помогаете ему».
«Ладно, попробую», — буркнул Касуэлл.
До сего момента он купался в теплом сиянии собственного превосходства. Речи машины казались ему довольно смешными. И если на то пошло, Касуэлл мог бы с ходу указать механопсихотерапевту на несколько ошибок в его работе.
Но вдруг эта благостная самоуверенность испарилась, и он увидел себя каким есть — один-одинешенек, беспомощное существо, затерявшееся в жестоком мире собственных страстей, напрасно ищущее покоя и утешения.
И чтобы их обрести, он готов подвергнуться любым пыткам.
Логика подсказывает, что нельзя перечить психотерапевту. Эти машины не вчера изобретены, и они знают, что делают. Касуэлл будет помогать врачу, каким бы абсурдным ни казалось лечение дилетанту.
«Но ясно уже сейчас, — мрачно подумал Касуэлл, ерзая на кровати, — что мне придется куда труднее, чем ожидалось».
