Стратег и его турмархи были высшим законом, военной силой фемы, обеспечивающей ее защиту и поддерживающей порядок. Они же получали большую часть дохода от золотодобычи. Второе место в этой иерархии занимали имперские торговые компании, а также динаты - крупные землевладельцы, способные влиянием и военной силой подтвердить права на свои земли. Дальше шла администрация муниципалитетов и владельцы мастерских, а также назначенные самим императором сборщики налогов и прочие «контролирующие» соблюдение имперских законов и поддержания власти императора чиновники. Все остальные, низшие сословия, были бедны и почти не имели никаких прав по сравнению с высшими. Здесь почему-то особенно чувствовалась эта разница, как ни в одном другом уголке империи, где свободного гражданина, пусть даже самого последнего подмастерья или крестьянина, не могли убить без суда и следствия по обвинению в «нарушении законов военного времени» или по любому другому подозрению. Стратиоты – рядовые солдаты фемы выглядели знатными людьми по сравнению с прочими фемами империи и владели обширными наделами с приписными крестьянами и рабами, вместо казарм, как положено в военное время, нередко проживая в загородных виллах, получая неплохие деньги от своей земли и из казны стратега.
Неудивительно, что к моменту нашего прибытия, разжиревшие и обнаглевшие от золота и власти военные, динаты и монополизировавшие торговлю гильдии принялись соперничать друг с другом за еще большую власть и богатство. Разбираться с ними нужно было легионам путем полного уничтожения, а не шести десяткам не самых влиятельных людей империи, только и способных пожаловаться императору на самоуправство и беззаконие, воцарившееся в землях Ауреваля.
Так устроился я в этом странном городе, чередовавшем величие с грязью и богатство с нищетой. Дом мой находился на возвышении, и потому грязь его не касалась так сильно, как все прочие кварталы, находящиеся в низине, и я мог дышать относительно чистым воздухом, недоступным тем, кто проживал внизу. По соседству располагались виллы каких-то знатных патрициев, а может, обычных купцов, так просто и не определить. За их высокими каменными оградами виднелись тонкие шпили и узкие витражные окна, нелепо сочетающие в себе черты дворцов и замков. Архитектура их так отличалась, что невозможно порой определить, из каких земель прибыл человек, здесь проживающий, и к тому же, большая часть этого напускного лоска виделась мне полнейшей безвкусицей, не идущей ни в какое сравнение с пленительно-прекрасным ансамблем Стафероса. Богатые люди, живущие на этом пятачке красоты, были заносчивые и жадные, бедные же, проживающие в трущобах вокруг, вопреки народным сказкам о бедном благородстве – злые и недальновидные, готовые перегрызть горло любому, кто решится пройтись по их владениям без охраны. Не раз и не два эта братия нарывалась на острие моего меча, надеясь с кирками и камнями одолеть одинокого путника, и неизменно в страхе убегая, как только один или двое разбойников падали замертво, или отползали, подвывая, смертельно раненые. Через некоторое время мне это страшно надоело, и я нанял двух громил, наёмников откуда-то из восточных провинций, судя по цокающему акценту и манере выбривать бороду до подбородка.
