- Вот про это бочкохранилище и говорил Теол, - будто так же, как и я, только что узнав имя декарха, произнес Гретт.
Я подошел к одной из массивных бочек, сбитых из дубовых реек и скрепленных медными обручами, и откупорил крышку. Внутри оказалось полно воды, и я дрожащими руками принялся умываться, стянув с себя кожаный нагрудник и рубаху. Большего наслаждения на этот момент, пожалуй, не знал никто из смертных: до того было чудесно чувствовать прикосновение ледяных брызг к разгоряченной и зудящей коже. Гретт, недолго думая, поступил точно также, а затем мы вдвоем откатили бочку к остальным, и принялись раздевать и омывать бесчувственные тела Теола и его напарника, надеясь хоть немного облегчить их страдания. Тимбольд и Фонарь смогли самостоятельно раздеться и умыться, но на этом их силы исчерпали себя.
- Придется пока оставить вас, и дальше пойдем только мы с Греттом, - огласил я своё решение, в очередной раз прикладываясь к фляге, наполненной теперь местной водой, - всё осмотрим и вернемся за вами. Здесь достаточно безопасно и нет дыма.
И снова все выразили своё немое согласие, то ли не желая, то ли не имея возможности выразить своё мнение. Немного оклемавшийся Гретт выглядел не лучшим образом, но он оказался единственным, способным стоять на ногах, не считая меня. Так что я еще легко отделался своим непродолжительным головокружением и тупой болью в затылке по сравнению с остальными. Смутная тень отчаяния закралась ко мне в душу, и я никак не мог прогнать ее, осознавая, но не признавая тот факт, что всем этим людям, скорее всего, уже не выбраться отсюда. По крайней мере, если самые плохие из них и смогут оклематься, обратный путь наверняка убьет их всех. По моим внутренним подсчетам, путь до этого места у нас занял немногим больше половины часа, а этого вполне достаточно для смертельного исхода при отсутствии защиты в виде наших масок.
Тимбольд почти перестал кашлять, и теперь беспомощно развалился прямо на каменном полу, подложив под голову снятый нагрудник и рубаху. На крупном лице его блестели капли пота, и хриплое дыхание струйками пара время от времени вылетало из приоткрытого рта. Фонарь, прислонившись к стене и поджав одну ногу, с безучастным выражением лица следил за пламенем факела, время от времени бросая на меня беглые взгляды. Бывшие стражники же валялись бесформенными кучами там, где мы их и положили, не подавая признаков жизни, однако я несколько раз перед уходом убедился в том, что это не так и где-то глубоко в их массивных телах еще теплится искра.
