– Бастьен, полагаю, председатель хочет сказать, что дареному коню в зубы не смотрят, – послышался голос Аны.
Члены совета директоров оживились и заулыбались.
– Если фотография помогает «Бриллиантам Хейдекера» процветать, несмотря на вчерашний удар, это, несомненно, хорошая фотография, не так ли? – продолжила она.
Абсолютно верно, – согласился Делон. – Сегодня утром женщины всего мира, прочитавшие газеты, захотели оказаться на месте мадемуазель Дюваль. Это напрямую касается роста прибыли. На мой взгляд, ваше маленькое приключение в зале суда было гениальной находкой. Может, нам стоит сделать Ану почетным членом совета директоров?
Бастьен перевел взгляд на Ану, лицо которой украшала широкая улыбка. Взгляды всех мужчин в зале были устремлены на нее.
– Возможно, ты забыла, что на тебе висит обвинение?
Ана перестала улыбаться. В ее глазах сверкнула решимость.
– Я уверена, что в конечном счете меня оправдают.
– Не давайте обещания, которые не сможете выполнить, мисс Дюваль.
– Я выясню правду и принесу успех рекламной кампании. Если я вас подведу, можете делать со мной что хотите.
Бастьен посмотрел на ее надутые губки, и тепло разлилось по его телу. Ему захотелось, чтобы Ана не сдержала слово, потому что только в этом случае он сможет подчинить ее своей воле и воспользоваться тем, что она предлагала ему в лифте.
Но затем он представил Ану за решеткой, оторванной от всего мира. Что-то сжалось в груди, и из глубин сознания всплыло давнишнее воспоминание.
Восьмилетняя Ана бежит вниз по лестнице и хочет ему что-то показать. Она все время так поступала: хватала какие-то вещи и несла их ему, а он мечтал, чтобы его оставили в покое.
В покое, чтобы пережить предательство отца и слезы матери, чтобы погоревать о потере семьи…
Бастьен встал:
– Собрание окончено.
Вскоре зал опустел.
Он глубоко вздохнул и повернулся к Ане:
– Кем ты себя возомнила?
– Что?
– Ты должна была молчать, пока тебе не дали слово.
– То есть я должна была вести себя как кукла, готовая выступать по команде?
– Я этого не говорил. – Он почувствовал, как к шее приливает жар.
– Тогда что ты имеешь в виду?
Бастьен растерянно пригладил волосы. Он подошел к столику с напитками и выпил бокал коньяку, позволяя огненной жидкости обжечь горло.
Ему было плевать, что сейчас лишь полдень.
– Это праздничный тост, или «Какого черта Ану не уволили»? – поинтересовалась она.
Бастьен позволил эмоциям взять над ним верх. Он хотел увидеть, как она занервничает, задрожит, почувствует себя проигравшей. Ведь именно так чувствовал себя он.
