Бабушка в соседней комнатенке что-то прошептала во сне. Светало. Горизонт становился не по-осеннему нежным и безоблачным до прозрачности. В виске оживала тяжелая боль. Болезнь честолюбивых…
Миша закрыл глаза. В конце концов, что мешает ему попробовать начать новую, пусть пока еще неясную, но такую привлекательную и заманчивую жизнь? Слишком любопытную… В случае чего он всегда сможет от нее отказаться… Когда-никогда… Самое лучшее — поступать не задумываясь. Кто не успел — тот опоздал.
Если быть откровенным, в последнее время Миша редко задумывался над своими поступками: так оказалось проще и спокойнее. Он давно уже не виделся ни с кем, ни с кем не общался. И когда бесследно исчезли все его немногочисленные случайные приятели детства, знакомые по школе, он тоже не осознал это сразу и не ощутил ни горечи потери, ни чувства сожаления. Хотя терял всегда очень болезненно и с большим трудом приобретал, не дорожа, в сущности, никем и ничем. Ни свободы, ни легкости, ни радости жизнь не приносила. А счастья, как известно, на свете просто не бывает. «Дай бог воли, дай бог воли, остальное заживет…» — так пел в одной полюбившейся Мише песне Санька. Он хорошо играл на гитаре и сам подбирал мелодии по слуху.
— Окуджава, — говорил Санька уважительно.
Миша запомнил эту странно звучавшую фамилию.
Какое отчаянное одиночество! Вокруг столько людей — и нет никого… Бесконечная пустота… Беспредельный величественный волжский простор. Зеленый и синий… Тишина, покой и трава до пояса…
Восток светлел и светлел. Господи, как болит голова!.. И нет сил встать поискать таблетку…
Мише давно уже не требовались собеседники. Отнюдь. Или он так умело и ловко обманывал себя? Чтобы выжить… Здесь годятся любые средства. Увлекательный когда-то диалог с самим собой — удобный и простой способ существования — незаметно превратился в бесконечный внутренний монолог, обернувшийся навязчивым кошмаром. Полный зарез… История его болезни…
Совсем недавно Миша вдруг догадался: ничего особенного в жизни он не достигнет. Внезапное неприятное открытие ударило слишком больно. А дальше-то что? И не достигнет он ничего потому, что за все на земле нужно бороться, биться тяжело, неистово, долго, с полным напряжением сил и нервов. Зачем? И хватит ли у него терпения и мужества? Пожалуй что нет. «Дай бог воли…» Что воля, что неволя — все равно…
Фишка вот в чем: он не боец, и надо честно самому себе в этом признаться. А мир жесток и безумен.
