Эти люди существуют вместе, но в действительности находятся в отсутствии по отношению друг к другу; они покинули друг друга, не расставаясь. Их отношения представляют собой что-то вроде интриги небытия. Они больше не сблизятся, поскольку между ними конченая любовь полностью заняла своё место. Эта тишина, это взаимное неведение являются тем, что есть наиболее жестокое на земле. Не любить больше друг друга это хуже, чем ненавидеть друг друга, ибо, что ни говорите, смерть хуже страдания.
Мне жаль тех, которые живут парой, но сцеплены безразличием. Мне жаль то бедное сердце, которое давно имеет столь мало из принадлежащего ему; мне жаль людей, у которых есть сердце для того, чтобы больше не любить.
И на мгновение, перед этой столь простой и столь причиняющей боль сценой, я как бы претерпел огромные несметные страдания тех, кто мучается больше.
*
Она закончила одеваться. Надела жакет цвета своей юбки, в самом начале полностью показав своё бельё в виде корсажа, верх которого прозрачный и розоватый, будто утренняя заря на её теле — и она нас покидает.
Он, в свою очередь, готовится уходить. Дверь снова открывается. Это она возвращается?… Нет, это горничная. Она делает вид, что уходит.
«Я собиралась убраться, но я мешаю господину…
— Вы можете остаться.»
Она трогает предметы, закрывает ящики… Он поднял голову, он следит за ней краем глаза.
Он встал, он подходит, неловкий, будто зачарованный… Топтание на месте, вскрик, который глушится громким смешком; она выпускает из рук свою щётку и платье, которое держала… Он хватает её сзади, его обе ладони сжимают через корсаж груди девицы.
«Ах, да нет, довольно же, вы что!»
Он не отвечает, в лицо ему бросилась кровь, взгляд неподвижный, ослеплённый; он лишь едва издал невнятный возглас: беззвучное слово, где лишь чрево думает; между его возбуждёнными губами, слегка вздёрнутыми на зубах, пыхтение машины… Он вцепился в эту плоть, животом на этом крестце, подобно обезьяне, подобно льву.
Она смеётся, всем своим большим красным лицом; её наполовину растрёпанные волосы спадают ей на лоб, её налитые груди сдавливаются впившимися в них пальцами, которые её тискают.
Он пытается снять с неё юбку, приподнять её. Она сжимает ноги и прикладывает руки к бёдрам, чтобы удерживать платье. Это ей удаётся лишь наполовину. Видны её чулки, которые морщатся на её круглых и объёмистых ногах, конец рубашки, её поношенные туфли. Они топчутся на платье Любимой, которое девица выронила из рук и которое плавно опустилось на пол.
