Одна молодая мать, рядом с которой сидит её девочка, наполовину приподнялась, но она не может уйти. Она опять садится и наклоняется вперёд, чтобы скрыть своего ребёнка; она хочет слушать, испытывая чувство стыда.
Другая женщина сидит неподвижная, наклонив голову; но её рот сжат, как если бы она трагически защищалась, но я почти увидел, что за светским выражением её лица вырисовывается, как своего рода почерк, безумная улыбка мученицы.
А мужчины!.. Я отчётливо слышал, как прерывисто дышал вот этот, невозмутимый и простоватый. А вон тот, с безразличной физиономией типичного буржуа, с напряжением о чём-то говорит своей молодой соседке. Но он смотрит на неё взглядом, который хотел бы проникнуть до её плоти, и ещё гораздо дальше, более сильным взглядом, чем он сам, стыдящийся этого взгляда, ясность которого заставляет его моргать и тяжесть которого его раздавливает.
А что касается того изверга, я также видел его отвратительный взгляд и видел, как дрожит его рот, пытаясь приоткрыться; я застиг его за приведением в действие зубчатого колеса этой человеческой машины, судорожно нацелившейся на то, чтобы впиться в свежую плоть и кровь другого пола.
И все принялись высказываться против этого сатира, единодушно употребляя в его адрес наиболее резкие ругательства.
…Итак, в определённый момент они не солгали. Они почти признались, возможно, не сознавая этого, и даже не зная, что они признавались. Они были почти сами собой. Желание и влечение выступили наружу, и их отражение проявилось, — и стало видно то, что заключалось в тишине, замурованное губами.
Именно это, именно это намерение, этот живой призрак я бы хотел увидеть. Я встаю, будучи на подъёме, спеша увидеть, как естественность мужчин и женщин, несмотря на её безобразность раскроется на моих глазах в виде совершенства; и снова, вернувшись к себе, с распростёртыми руками, положив их на стену жестом объятия, я рассматриваю соседнюю комнату.
Она лежит там, у моих ног. Даже пустая, она более живая, чем люди, которые встречаются и с которыми живёшь рядом, люди, огромное количество которых их стирает, делает их забытыми, люди, имеющие голос, чтобы лгать, и лицо, чтобы быть скрытым.
