Головы предков тоже плоды, молчаливые плоды, набирающие силу и горечь запретного вкуса, к которому никому из нас не привыкнуть; и если тоскуешь по этим плодам, то помни: они сами скорее пожрут нас, чем мы пожрем их. Молодое сильнее старого, здоровое – больного, но мертвое, ставшее живым, мертвым и живым тысячекратно, становится сильней и молодого и старого. И если ступишь странником на этот берег и разбудишь их своим любопытством, как птицы закричат они, и поднимутся в небо черными стаями, и сведут с ума любого, кто не ведает, зачем он здесь и почему назначена ему эта встреча.
Худшие из худших, те, кто обладает дурной кармой, кто не имеет ни малейшей предрасположенности ни к какой из религий, и некоторые из тех, что не выполнили свои обеты по глупой самоуверенности или дурманящим иллюзиям, хотя и подготовлены к встрече с ними, так и не смогут их познать и продолжают блуждать, опускаясь все ниже и ниже, но даже на самом дне слышат они, как поют головы предков, когда ветер наполняет их зимним воздухом или летнею саранчой: и нет истины в этом вое, и нет удивления и призыва, и есть только страх, который и мог бы стать истиной, но для этого должен пронзить тебя в другом месте и в другой час.
Из дерева они, из дерева, что произрастает в каждом из нас, становясь то зеленым побегом, то окаменелым сгустком плоти, уже не различимым с мертвой лавой. Из ствола дерева, круглого как шар, в котором бесконечной спиралью, идущей к неизмеримо малой точке, запечатлены кольца зим, ибо нет им возраста, а если есть – то не нашими годами и днями.
И поскольку бесконечны они, то и высоки, и укоренены в земле, и сердце их – сердце мира, что имеет основу и направление роста, а все остальное – блуждающие огни, сбивающиеся в кучи и рассеянные по одному. Как прижаться к земле, чтобы прорасти в ней? Как обрести свободу государя, рассылающего гонцов с рук своих во все концы света?
Из дерева они, но при этом они – черепахи, морские звери, странствующие в глубинах. Ибо если на что-то и похоже их лицо, то на узорные панцири черепах, алфавит которых неведом, поскольку нерукотворен. И если мозг их лишен сознания, то только затем, чтобы помнить дорогу на родину и не отвлекаться на ненужные мысли, и не нужен им мозг, и мысли не нужны, поскольку знак на их панцире значимей всех мыслей мира. И если ты примешь его, не читая, то и прочтешь; а если не примешь, то не познаешь ни покоя и ни светлой радости, ради которых и существуешь. И если в течение жизни черепахи приходят к тебе и всплывают из водных толщ, то ты избран принять их алфавит и прочесть его букву, не читая ее и никому не рассказывая ее.
