Почему я вспомнил обо всем этом? Думаю, это старый «Я», блуждающий по Москве, добрел сейчас до этого пустого бара, где теперь лишь горстка людей сосредоточенно и угрюмо пьет пиво…
А нового меня ты и не знаешь. Оказывается, если вынуть из человека всех-всех, кого он любил и знал, и заменить их другими людьми, он просуществует недолго, пока не мутирует в полумертвое существо-зомби с зеленой кожей, уничтожающее все вокруг. Вот таким ты меня и найдешь. Впрочем, здесь есть кое-что намного лучшее, чем люди. На осознание этого у меня ушло почти полтора года. Если ты приедешь — я расскажу тебе и об этом, Лена, у нас будет целая полярная ночь на это…
Если ты скоро приедешь, то застанешь это место хоть отчасти таким, какое оно есть на самом деле: таким, каким мы его видели, пока тут жили. Ты увидишь всех нас — людей с опустошенными головами, которые прошли испытание и теперь вольны вернуться. Интересно, много ли таких, как я, кто никуда уже не хочет?
Я как-то задумался: почему здесь всегда так пустынно на улицах, ведь поезда приезжали переполненными? Думаю, одна моя знакомая отчасти была права: это все грандиозное театральное представление, в котором все мы и они — актеры! А кто тогда я?
Лена, я задаю эти дурацкие вопросы через силу, прикладывая огромное старание, чтобы сложить их в голове. Потому что, как я уже писал, я разучился думать. Ты найдешь меня, если когда-нибудь приедешь, в состоянии, близком к овощу. И все же я представляю эту встречу. Будет прекрасно, если нам выдастся светлый день. Короткий светлый час тут есть даже зимой, когда погода проясняется. Пройдет снегопад, и воздух будет чистым. Я буду стоять на перроне и всматриваться в лица тех, кто сходит с поезда. Я буду вспоминать самого себя и других вновь прибывших, на которых я когда-то приходил поглядеть. Тогда вокруг вибрировало чувство тревоги, страха, подавленности… А сейчас я не представляю места безопаснее! Я не хочу никуда деваться из этой крепости!..
Потом ты, наконец, появишься, и я замашу рукой. Ты, возможно, захочешь пройти мимо — уж больно непривычно я буду выглядеть. Но, пересилив себя, ты подойдешь, и мы крепко обнимемся. В этот момент очередной кусок жизни отшелушится и появится новый разлом на «до» и «после». Наверное, так.
Потом мы пойдем по нашему заснеженному городку, и ты не почувствуешь того, что мы тут чувствовали. Про себя ты будешь недоумевать, почему это нам было тяжело и почему многие не выдержали. А еще для тебя будет пустым звуком мое объяснение, почему выдержал я. Ведь для начала — никто не вынуждал нас ничего терпеть. Мы сами согласились сюда приехать, а теперь нас даже освободили».
