— Что же о себе? Ничего особенного, как все.
Барабаш предложил Бабкину пройтись по поселку:
— Вы будете вспоминать, рассказывать, а я щелкну кое-что. — Он думал, что целинник стесняется бухгалтера.
Действительно, на улице Бабкин разговорился, да так, что корреспонденту уже не приходилось, как это нередко случалось в его практике, вытягивать клещами из собеседника каждое слово.
— Трудности? Спрашиваешь, дорогой товарищ. Как же, трудности были да еще какие! Приехали, воют метели, волки, медведи.
— И медведи?
— И медведи! Но мы не испугались… Вот тут ничего не было. Голая степь. Смотрим, спит старушка вечным сном. Ну, а нам ее надо разбудить. И начинается, как в газетах. Звезды, искры костров. Такое творится… Никогда не забуду… Потом начались суровые трудовые будни, а вчера — первая борозда на целине.
— Так и запишем, — проговорил корреспондент, точно угрожая кому-то. Улыбнулся про себя: «Умный парень, понимает, что нужно для печати!»…
— Вот вы приехали сюда, никого нет… — снова заговорил корреспондент, но его прервал Бабкин:
— Ни единой души! Жизнь в палатках, ночевки у костров, песни, гармошка и боевые друзья.
Барабаш спохватился:
— Вы уж извините, что я вас задерживаю. Вот вы будете возглавлять бригаду на стройке… Интересно, как вы представляете будущее поселка?
Глазами, полными восторга, Арнольд посмотрел вокруг.
— Что будет? От одной этой мысли перехватывает дыхание.
— Минутку! — предупредил Барабаш. — Я вас щелкну. Строитель стоит на фоне палаток и смотрит в будущее.
Бабкин замер, устремив взгляд маленьких светло-серых глаз вдаль.
— Еще один вопрос, — сказал корреспондент. — Среди вас оказались такие, которые испугались трудностей, не оправдали доверия, не хотят работать?
— Единицы. — Бабкин вспомнил об обеде. — Мне пора, время теперь у нас горячее.
— Беседа очень, очень интересная, спасибо, — с чувством поблагодарил Барабаш. — Я буду здесь не меньше недели, надеюсь, встретимся еще.
— Всегда рад, ты хороший парень.
— Ты тоже мне понравился, — перешел на «ты» и корреспондент.
Они крепко пожали друг другу руки. Уже на ходу Бабкин крикнул:
— Не забудь, товарищ, имя. Запиши: Арнольд! Арнольд Бабкин!
