— А парни чем-то покоряют, даже те бузотеры… Пусть мужают в борьбе с директором и секретарем парторганизации.
Денисову показалось неожиданным такое заключение, как и многое в словах и поступках директора. Николая Тихоновича настораживало поведение отдельных новоселов. Он вспомнил вечер в общежитии. Обидно, что его так встретили молодые люди, что не нашел тогда с ними общего языка. Встреча, в столовой тоже не принесла успокоения. А Истомин относится к этому так просто.
— А ведь я в столовой говорил неправду, — продолжал между тем Семен Михайлович. — По форме вроде бы все правильно: трудности необжитых мест, пример старшего поколения… Но ведь юность нашего поколения проходила в другое, более сложное время. Теперь от многих трудностей можно уйти, но они цепляются за нас по вине растяп и бюрократов. А мы молимся на эти трудности
1
Истомин направлялся в контору, но увидел Дрожкина и круто свернул. Он приблизился к саням в тот момент, когда Николай наполнял водой бак возле одного из вагончиков. Семен Михайлович поздоровался, спросил ласково:
— Как трудимся, сынок?
Дрожкина очень тяготили и огорчали его обязанности: мечтал водить трактор, а приходится возить воду да еще на быках. Однако гордость не позволяла жаловаться, он ответил важно:
— Как видите…
В это время раскрылась дверь вагончика, показался старик, Николай передал ему бачок с водой.
Истомин кивнул головой на дверь:
— Кто такой?
— Дедушка Трофим.
— Кто?
— Тоже молодой патриот, — серьезно сказал Дрожкин, привыкший так называть всех новоселов.
— Что за наваждение? — И, забыв поговорить с парнем, Истомин поднялся в вагончик.
Старик свертывал цигарку. Но, когда хлопнула дверь, неосторожно повернулся и рассыпал табак, пробурчав что-то.
— Кто это столь любезно приветствует директора? — спросил Семен Михайлович, разглядывая старика с длинными тараканьими усами и клочками седых волос на голове.
Старик поднялся, растерявшись.
— Сидите, сидите, — сказал Семен Михайлович и сел сам. Он видел старика впервые, очень удивился, спросил, как тот оказался среди добровольцев.
— Заставили, дорогой, — улыбнулся старик, снова скручивая цигарку. Закурив, он объяснил, что, как и все, приехал в совхоз по комсомольской путевке.
— Как же вы решились?
— Старуха довела, — простодушно поведал дед и пошевелил усами. — Ну никакого житья не стало. Дай, думаю, махну куда подальше. К тому же и дело большое. Опять же внимание, почести и тому другое… Я, брат, на все руки — и столяр, и маляр, и стекольщик. Кого угодно в нашем квартале спросите, все знают Трофима Ровнякова. Меня, брат, любая целина примет.
