— Поди, жалеешь, что не послушался жены и уехал из дома?
— Какая там жена? — конфузливо, но степенно ответил Дрожкин.
Вокруг расхохотались.
«Эти, пожалуй, унывать не будут», — решил Николай Тихонович и подошел ближе. Дрожкин смущенно заерзал на ящике, встал.
— Да ты сиди, я не генерал, — с короткой усмешкой сказал Денисов. — Ну, как определился?
— Кум королю, сват министру, — лихо, видимо, подражая кому-то, ответил Николай.
— На вокзал ходил, дал телеграмму матери?
— Не знал, куда сундук сдать.
— Это еще зачем?
— Мама наказывала беречь.
Перед глазами Денисова возник Ян Калянс. Он был старше других, ему, пожалуй, уже за тридцать, у него светлые мягкие волосы, голубые глаза. Встретившись с ним взглядом, Денисов опросил:
— Семьей обзавелся?
Калянс мешкал.
— Женат? — снова спросил Денисов. — Не задерживала жена-то?
— Да нет…
— Так-таки и не задерживала? — допытывался Николай Тихонович.
— Сижу как-то вечером слушаю радио, — заговорил Ян. — А тут начинают передавать про целину. Я говорю: «Поедем». Тогда я работал в Лиепае на металлургическом заводе. — «Куда это?», — удивилась она. — «На целину». — «Что же, — спрашивает, — вещи велишь собирать?» — «Я не шучу», — отвечаю. — «Я тоже серьезно, — говорит она. — Ведь ребенок скоро будет у нас».
Задумался я. Уж очень мне хотелось снова сесть на трактор. А она смотрит, смотрит на меня и говорит: «Ян, все можно устроить. Поезжай сначала один, а потом и мы приедем к тебе».
— Бригадиром не приходилось быть? — поинтересовался Денисов.
— Нет.
— А если назначим?
— Марки тракторов я знаю все, знаком и с агротехникой, ведь восемь лет оттрубил в МТС, — с достоинством ответил Калянс.
Тут поднялся, выпятив грудь, Букреев, ткнул себя пальцем, спросил чужим голосом:
— А ты, Букреев, мог бы быть бригадиром? — Помедлил, сказал обычно: — Бригадиром? Нет. — Опять, изменив тон, спросил: — А шофером? — Шофером? Да! — Он приподнял перед Денисовым кепку. — Персональный привет! — Почесал за ухом, шлепнул себя по затылку, издал такой звук, будто открыл бутылку шампанского, победоносно огляделся и подался в сторону.
— Полундра! — завопил кто-то.
Денисов повернулся. Рядом на кровати лежал Бабкин в кофте настолько яркой, что она отчетливо была видна в полумраке. Острых плеч парня касались длинные волосы. Бабкин с поддельным ужасом косил глаза на каплю воды, посланную ему на нос с потолка оттаивающей сосулькой. Он пошарил взглядом по сторонам, приподнял голову.
— Любуешься, начальник, нашим дворцом? — Бабкин вскочил с кровати и, размахивая руками над головами товарищей, потребовал: — Нам давайте культурные условия и гоните больше медяков. Нет? Пишите до востребования.
