Иногда их группу эскортировали несколько флотских эскулапов. Здесь, на борту парохода, все благополучно забыли о пресловутой субординации, типичной для обычных больниц. По мнению Салли, то, что офицеры предпочитали Онору и Фрейд, объяснялось разными причинами — нахрапистостью одной и церемонной сдержанностью другой.
Троицу старших сестер пригласили за капитанский стол, и третья из них — самая молодая — задавала тон беседе, заставляя мужчин хохотать до упаду. У нее был большой опыт работы разъездной медсестры в Западном округе, Джипслэнде и на северо-востоке Виктории. Ее прозвали Старшая Сестра Митчи. Две другие старшие сестры — им отводилась роль наблюдателей за ходом бесед — презентовали тонкогубые улыбки, сопровождая их полуодобрительным покачиванием головы, в адрес Старшей Сестры Митчи, отважно балансировавшей на грани настоящего юмора и вульгарности. Они считали Митчи матроной, скорее, неподходящей и подающей дурной пример девушкам. Но сами-mo они откуда, задавалась вопросом Салли. Небось сбежали с какой-нибудь фермы, дававшей обильные урожаи после потопа, но ни зернышка в засуху. Да и их отцы в свое время валялись в ногах у управляющего банком и пребывали в вечном страхе, что какой-нибудь складской агент или начальник станции обведет их вокруг пальца да спровадит на грошовую должность управляющего куда-нибудь на периферию или на куда худшую в город.
А размышляла Салли о фермах потому, что по собственному опыту знала, что из деревенских девчонок настоящих медсестер не получится. Все они свято уверовали в то, что стать медсестрой — пик карьеры. Видимо, рассчитывали заполучить в мужья врачей. Из этой троицы ни одна так и не заполучила, но старшая сестра Митчи об этом ничуть не печалилась и веселилась от души. И от ее шуток мужчины не просто смеялись, а хохотали до упаду.
Эта самая Митчи, вихляя бедрами, поднялась на борт парохода в Мельбурне. С первых минут она стреляла глазами так, будто от этого зависело ее личное счастье и благополучие. И все же она была из тех старших медсестер, которой стоило лишь окинуть кого-нибудь из девушек взором исподлобья, как та уже была готова ноги ей целовать. А вот две другие, можно сказать, служили для Салли примером для подражания — ни намека на застенчивость, невосприимчивые к традиционным бабьим страхам, типичным для тех, чья жизнь сводится к вечной борьбе с нуждой, угождению мужу и уходу за детьми. Им легко удавалось подавлять в молодых врачах мужское начало и запугивать медсестер до дрожи в коленях. Пациенты называли их мегерами, и Салли понимала, что они от всей души старались оправдать присвоенный им статус.
