— Поэтому мне не кажется, что вам следует рассчитывать на перспективу остаться медсестрой. Вы освобождены от всех обязанностей, я больше не могу доверить вам своих пациентов.
— Но разве у вас так много медсестер? — спросила Наоми с мастерски наигранной озабоченностью, без остатка поглотившей нахлынувшие отвращение и злость.
Впрочем, спорить с этой аскетически-суровой дамой было без толку. Сейчас говорила не она, ее устами вещал сам полковник, которому она была предана до мозга костей. Ему и его садистическому кредо.
* * *
Воспоминания о визите к Неттис и внезапное понимание, что больше ей не за что и не за кого бороться, показались Наоми сущим адом. Приговор себе она выслушала без слез. Долго им придется ждать, пока увидят меня рыдающей. Или кающейся. Наоми соблазняла мысль отправиться на Фракийский берег Лемноса и там просто смешаться с местными жителями. Та часть острова казалась ей приветливее, светлее, живописнее.
— Пойди и передай лейтенанту Байерсу все, что мы узнали от Неттис, — велела она сестре.
Когда Салли наконец смогла увидеться с Байерсом, он принялся укорять себя из-за того, что Неттис по его милости оказалась там. Это было вполне объяснимо. Но Салли была совершенно уверена, что ему не в чем себя винить.
— Конечно, мы все кругом виноваты, — с жаром сказала она. — Кроме генералов, которые обрекли тебя на слепоту, и врага, вынудившего их на это. И тех, кто додумался устроить здесь самый настоящий ад. Вот они сплошь невинные овечки, а нам с вами нет прощения.
— А что, по-вашему, я должен чувствовать? — удивился Байерс. — Как я могу не испытывать стыда и вины, если именно из-за меня эта девушка оказалась там? Но вы правы — я и подумать о таком зверстве не мог.
— Уповаю лишь на то, — сказала сестре на следующее утро за завтраком Наоми, — что меня с позором отправят в Александрию. Можешь представить, в свое время, когда я работала в Сиднее, я мечтала стать старшей медсестрой? Но, боюсь, испортила себе карьеру.
Ей предстояло коротать дни в безделье — причем без всякого удовольствия, в отличие от Неттис. Она попыталась погрузиться в чтение, но вскоре поняла, что не в состоянии сосредоточиться. Ее прогулкам к Голове Турка и созерцанию пейзажей не препятствовали. Гордость не позволяла Наоми приглашать кого-нибудь из коллег на прогулки. Она чувствовала, что разум ее выветривается, словно камень, и опасалась за свой рассудок.
Но два дня спустя, когда Наоми размышляла об «Архимеде» и о том, что ей так и не выпало пойти вместе с ним на дно, на Лемнос прибыл один австралиец. Медицинский инспектор полковник Лезерхерд. Задним числом все сочли его появление за промысел Божий. Явление ангела во плоти. Совсем как в Библии. Разместился приезжий между тенью, где обитали они, и светом поярче. Однако поначалу ни того, ни другого не хватало. Фигура полковника Лезерхерда ангельскими пропорциями не отличалась. Он был весь круглый — и лицом и телом, а его бедра оказались шире плеч. Мимика его была такова, что лицо мгновенно принимало любое выражение — от снисхождения до осуждения.
