Стропила посмотрел на генерала с выражением, с каким пьяницы глядят на людей, изрекающих нечто такое, что находится выше их понимания. Потом улыбнулся. Кивнул головой.
— Ай-ай, сэр.
Юморист из Австралии и мясистые исполнительницы танцев живота возобновили действо, которое заключалось в основном в том, что юморист отпускал плотские шуточки каждый раз, когда большая нежная грудь у какой-нибудь из танцовщиц вываливалась из ее крохотного золотого костюма. Действо имело сокрушительный успех у зрителей.
К концу представления Стропила мог удерживаться на ногах только в присутствии стенки, на которую мог бы опереться. Генерал Моторс взял руку Стропилы, положил ее себе на плечи и вывел Стропилу из солдатского клуба. Оставив офицеров штаба позади, он помог Стропиле проковылять вниз по холму, по узкой тропе, проложенной через проволочные путанки и спирали.
Покидая клуб «Тандербэрд», рядовой и сержантский состав наблюдал за этим маленьким представлением, кивая головами и заключая: «Достойно. Номер один».[61]
И добавляли: «Именно так».
* * *
C-130 «Геркулес» крутит пропеллерами, выруливая на стоянку. Тяжелая транспортная дверь обрушивается на полосу. Мы с Стропилой выпрыгиваем вместе с остальными попутчиками.
На левую сторону аэродрома согнали в кучу три поврежденных C-130. С правой стороны — каркас еще одного С-130 с выпущенными наружу внутренностями, обугленный, еще дымящийся. Люди в космических костюмах из фольги прыскают на разорванный металл белой пеной.
Мы со Стропилой шлепаем с поля и топаем по заново раскисшей грунтовке до рубежа обороны военной базы Фубай, что расположена где-то в миле[62] от аэродрома и тридцати четырех милях[63] от ДМЗ.[64]
Фубай — это большая раскисшая лужа, разбитая на сектора идеально ровными рядами щитовых хибар. Самое крупное строение в Фубае — штаб 3-й дивизии морской пехоты. Это большое деревянное здание возвышается здесь символом нашей мощи и храмом для тех, кто влюблен в эту мощь.
Мы останавливаемся у блиндажа охраны. Здоровый дубина-вэпэшник приказывает нам разрядить оружие. С щелчком выбрасываю магазин из своей M16. Стропила выполняет то же самое. Я пристально смотрю на дубину-вэпэшника, чтобы показать ему, что намерен играть по своим правилам. Он черкает на дощечке огрызком желтого карандаша.
Неожиданно вэпэшник толкает Стропилу в грудь своей каштановой деревянной палкой.
— Салага?
Стропила кивает.
— В наряд пойдешь. Будешь для моих блиндажей мешки песком заполнять.
