Особняк был окружен высокой оградой из фигурной решетки, по которой предусматривалось пропускать ток. Для этой цели в бункере был установлен отдельный движок. Внутри ограды сохранилась часть рощи, на территории которой стоял замок, но также имелись фигурно подстриженные кусты, пара бассейнов и обихоженная, засаженная неутаптываемой травой лужайка. Десятидневная аренда встала в десять тысяч долларов. В эти десять тысяч входила оплата двух рабочих, следящих за чистотой наружной территории, и двух горничных, которые наводили порядок в особняке и готовили пищу.
Горничные эти, две миленькие девушки, сразу начали строить глазки неотразимому Шоммеру, и он как-то пошел-пошел им навстречу, но был остановлен Галахером. Улучив момент, когда Шоммер, шепнув что-то одной из милашек, направился в свою спальню, он вошел вслед за ним, закрыл дверь и заявил:
— Давай договоримся, дружище, здесь никакого секса.
— Почему? — удивился Шоммер. — Это же естественно, а естественно — значит правильно. Вот если бы мы с ней на пару занялись мастурбацией — это было бы, согласись, противоестественно.
— Не умничай, — сказал Галахер. — Джеку это тоже не нравится.
— Завидуете? — хитровато улыбнувшись, спросил Шоммер. — Могу поделиться.
Он плюхнулся в кресло, взял из вазы банан и принялся очищать его, поглядывая на Галахера.
— Френк, — сказал Галахер. — Мы тут в укрытии, а в укрытии надо сидеть тихо. Сегодня эти девицы тебе нравятся, завтра понравятся другие и ты этих пошлешь куда подальше. У вас ведь, у самцов, только так. Девицы эти — местные, приведут своих братьев, дружков, и те надают тебе, Френк, по твоему красивому черепу. Шум, гам. Нам это надо?
Он взял из вазы красное яблоко, смачно хрупнул им.
— Интересная постановка вопроса, — сказал Шоммер, откусывая от банана по маленькому кусочку. — Значит, меня будут бить, а ты, амбал здоровенный, будешь стоять в стороне, будто тебя это не касается. Друг называется.
Дверь приоткрылась, милашка, не заходя, пискнула:
— Можно, Рич?
— Нельзя, — хором рявкнули друзья и, как только дверь захлопнулась, весело заржали.
— Ладно, учту, — Галахер сел на прибранную кровать. — Вертится у меня в голове эта инфраструктура. Это что же, мы и в самом деле окружены всякой пакостью?
— А почему бы и нет? — ответил Шоммер. — Сдается мне, что Мо не умеет придумывать. Просто она знает такое, что нам и не снилось. У меня идея, Боб: пусть Мо рассказывает нам всё, что знает. А что? Вечера свободные, с девицами нельзя, времени навалом.
