Однако же, хам хамом, а об удобстве путешествующих побеспокоился, за это стоило поблагодарить.
Кстати, об объектовой иерархии. Семендяев был наслышан о ней безотносительно к конкретным персонажам, но откуда пришло знание — сказать не мог.
Он теперь о многом старался не думать, потому что многое теперь не вмещалось в рамки привычного, зашкаливало, могло привести к короткому замыканию, то есть инсульту, а кому это нужно? Например, он мог бы озадачить себя вопросом: каким образом уже через час после выезда из Тамбова они очутились на границе с Белоруссией? Или уже позже, решив прилечь, мог бы призадуматься: с чего бы вдруг мелкая «Ока», не прибавив в размерах ни пяди, стала просторной, как каюта океанского лайнера, так что сиденье превратилось в удобную постель? Нет, нет, он не стал себя этим мучить, а просто лег и заснул, во всем полагаясь на киборга Разумовича, который запросто решал все вопросы с пограничными визами и за рулем ни капельки не уставал.
Ранним утром они подъехали к славному городу Оломоуцу.
— Нам туда, — зевая, сказал Семендяев, указав на взметнувшуюся над горбатыми крышами колокольню собора святого Вацлава.
— Знаю, — невозмутимо отозвался Разумович…
Итак, Оломоуц, пять утра, на мощеных брусчаткой, орошаемых мелким дождем улицах ни души, до открытия собора целых пять часов, это на руку. Оставив машину на Вацлавской площади, Семендяев с Разумовичем перебрались через невысокую, в человеческий рост, металлическую ограду, и проникли в собор через боковую дверь. Дверь, естественно, была заперта, но Разумовичу понадобились три секунды, чтобы открыть её. Семендяев прекрасно видел, как у Фимы вытянулся и заострился палец, который он воткнул в замочную скважину. Щелк — и готово.
В полумраке собора под высокими готическими сводами прибор на запястье ожил, показав, что нужно идти вправо.
Следуя его указаниям, они добрались до придела, где в нише хранился искомый сосуд для хранения даров. Сосуд был украшен массой бриллиантов, а потому закрыт бронированным стеклом. Вновь Разумовичу пришлось потрудиться, на сей раз он выломал стекло из кладки. Обычному человеку это было бы не под силу, а киборг сделал всё аккуратно, без лишней пыли.
Прибор на запястье указал, какой именно бриллиант нужен. На место извлеченного Семендяев поставил точно такой же, не уступающий по ценности и огранке, так что по большому счету у церкви не убыло, вслед за чем Разумович установил стекло на место и для верности прошелся по стыку лазерным лучом, вырвавшимся у него из указательного пальца.
