Разумович поманил их пальцем. У Черемушкина заныли зубы, уж с кем, с кем, а с этим типом очень бы не хотелось общаться, особенно утром, особенно после бессонной ночи.
— Где Сергей Сергеич? — спросил Черемушкин, остановившись и придержав рванувшегося было вперед Дергунова за рукав.
— Что, соскучился? — грубовато сказал Разумович. — Сумочку, будьте добры, передайте мне.
Спорить с ним было опасно. Черемушкин жестом показал Дергунову, чтобы отдал сумку.
Разумович взвесил её на руке, поставил на переднее сиденье, открыл, поковырялся в содержимом, потом вяло спросил:
— А где, простите, сам предмет?
Дергунов с Черемушкиным переглянулись и пожали плечами.
— В машину, — скомандовал Разумович.
Черемушкин с Дергуновым устроились на заднем трехместном диване. С двух сторон одновременно втиснулись плечистые ребятишки, сдавили безжалостно, так что ни вздохнуть, ни охнуть. Часы на приборном щитке показывали 8.15…
Ехали молча, Разумович, сидевший справа от шофера, пару раз оглянулся с тем, чтобы смерить вжавшихся в сиденье друзей презрительным взглядом, но ничего не сказал, а плечистые сотрудники вообще старались не дышать — от обоих нещадно несло перегаром. Дорога показалась длинной и скучной.
В кабинете у зануды было душно и пахло пылью. В присутствии всё тех же плечистых сотрудников Разумович вывалил содержимое сумки на свой стол. Увесисто бухнул о столешницу черный пакет с чем-то бесформенным, рассыпалась мелкая желтая мелочь, вывалилась пара малиновых служебных удостоверений, жёваный носовой платок, смятые бумажки.
В черном пакете обнаружился массивный серо-зеленый булыжник с налипшей грязью и следами мха.
— Что, сволочи, припрятали золотишко? — усевшись за стол, неприятным голосом заговорил Разумович. — Думаете — вот всё утихнет, тогда вернемся, спокойненько вынесем. Ну-ну. Вы мне сперва нарисуете схему, где зарыли краденое, а потом я буду думать, чем бы вам помочь, чтобы срок вышел поменьше. Или же предпочитаете пытку? Иглы под ногти, выдирание зубов…
— Сумку я не открывал, Василий запретил, — запальчиво сказал Дергунов. — Стал бы я таскаться, как дурак, с этой каменюгой.
— То есть, второй вариант, — сделал заключение Разумович, после чего этак гаденько, как умел только он, осклабился и выразительно посмотрел на своих сотрудников. — Работайте.
Верзилы, разминая пальцы, пошли работать, и тут в дверь без стука вошел «Семендяев». Верзилы застыли в самых нелепых позах. Дергунов тоже замер с испуганным приоткрытым ртом.
