Вот такие мысли посещали Варвасила, в миру отца Михаила. И мысли эти, надо сказать, шли вразрез с мнением остальных братьев-прогрессоров. Ну, может быть, еще многострадальный Саламанта начал в чём-то сомневаться…
После обеда с севера потянуло прохладой. Жара спала, и в семь вечера на лесной поляне было чудо как хорошо. Солнце, пробиваясь сквозь зеленую листву, золотило стволы берез, ветерок доносил пряный запах смолы, свежий аромат разнотравья. И, главное, ни комара.
Народу набилась целая поляна, иные, не уместившись, сидели на деревьях.
В кустах, невидимый отцу Михаилу, затаился человек от Серопузо с диктофоном — фиксировал, сволочь, каждое слово проповедника.
Надо сказать, странник своё обещание сдержал — Сагдеев напрочь забыл о визите к нему Калачева. И всё его окружение, видевшее Калачева в Управлении, также забыло. Исчезла запись в регистрационном журнале, фиксирующая пребывание Калачева в Управлении.
Это Калачев выявил по одному ему известным каналам, заплатив за информацию смешную сумму — каких-то пару тысяч баксов.
Теперь желательно было убрать главного свидетеля — отца Михаила. Например, набрав компромат на антигосударственную деятельность. При открытости проповедника, его привычке называть вещи своими именами это можно было сделать. Разумеется, профессионально поработав с аудиозаписью, внеся в неё необходимые коррективы. Поэтому-то и сидела в кустах серопузовская шестерка с диктофоном наизготовку.
Существовало, однако, некое «но», ставящее под большое сомнение эффективность данного компромата: эту аудиозапись могла ожидать судьба злополучной видеопленки, ведь странник обладал какой-то сверхъестественной способностью искажать записанные на пленке данные.
Поэтому имелся второй, «жесткий», вариант с физическим уничтожением отца Михаила. Этот вариант вступал в силу после неудачи с первым, «мягким».
Спрашивается, почему Калачев сразу не пошел на душегубство, ведь это в наше тухлое время так модно. Да потому не пошел, что понимал — отец Михаил необычайно популярен в народе. Убери батюшку — пойдут волнения. Тут же выяснится, что он, Калачев, сажал отца на ночь в каталажку. В компании с Фросей. Фросю тогда тоже надо того, к ногтю. А ведь предупреждал странник, что ежели что — Сагдеев немедленно вспомнит о видеопленке. Вот это останавливало прежде всего.
Вернемся, однако, к проповеди. Пересказывать её нет смысла, скажем лишь, что отец Михаил поделился с прихожанами своими сомнениями по поводу благости выбранного человечеством пути. Это путь отнюдь не к звездам, а к мрачным подземельям, арендованным Сатаной. Особенно это выпячено в нынешней России.
