— Шимек! Господь Бог выслушал меня и дал нам сына. Какой красивый ребенок! Ты только посмотри, старик! Ну как?
Гневош посмотрел на игриво дрыгающего ножками, лежащего на столе малыша и, хотя был чем-то сильно рассержен, сразу же перестал хмуриться.
— Ничего, ничего, — согласился он и вопросительно посмотрел на жену.
— Только что нашла у нашего порога.
— Ага! Подкинула какая-нибудь городская дамочка. Господский бастард. Делать нечего. Лучше пусть будет найденыш, чем не будет никого. На все воля Божья.
И, осенивши ребенка крестным знамением, поцеловал его осторожно в лоб, стараясь не потревожить длинными усищами.
— А может, не крещеное? — забеспокоилась кузнецкая жена.
— Всякое бывает у этих городских негодяев. Отнесем его крестить, на всякий случай, и примем, как своего. Может, при нас приживется.
Как сказали — так сделали, и на следующий день в метрической книге крулювского прихода был записан новый прихожанин — Ян Гневош, сын кузнеца Шимона и жены его Паулины, до замужества носившей фамилию Пшеднувек.
* * *
А впервые это случилось как-то перед Пасхой, когда мальчику должно уже было исполниться пятнадцать лет.
Занятий в тот день в кузнице было под достатком, потому что время было предпраздничное и ранняя весна располагала к началу полевых работ. То и дело кто-нибудь заходил в кузню и упрашивал побыстрее подковать коня, починить сломанную борону или набить обод на колесо. Поэтому и грохотало в кузнице от ударов молота, как на дьявольском гумне, и сыпались снопы искр, словно в самом сердце преисподней. Подмастерья, раздевшись до пояса, обливаясь потом, черные от дыма и сажи, крутились по кузнице, будто черти, выплескивая из-под железных кувалд огненно-золотые водопады, радуги и фонтаны.
Мастер как раз колотил молотом по паре раскаленных добела подков, которые Янек клещами придерживал на наковальне, когда по мастерской начали летать инструменты и железные болванки. Просто так, ни с того, ни с сего, что-то подхватило вдруг стоящие на верстаке тиски и яростно швырнуло их в противоположный угол кузницы. Шимон не сразу понял, в чем дело.
— У кого из вас, дурней, — гаркнул он, — кожа на спине чешется?
Прежде, чем ему кто-то успел ответить, просвистел в воздухе тяжелый железный брусок и с ужасным грохотом упал на пол.
— Какого черта?! — крикнул мастер и окинул всех грозным взглядом.
Подмастерья прекратили работу и удивленно смотрели друг на друга и на кузнеца. Янек, приемный сын кузнеца, стоял, прислонившись к стене, и, как будто прислушиваясь к тому, что происходит в пространстве, полусонно улыбался.
