Сережа, как всегда, не понимал:
– Допустим, ты не можешь иметь детей, я же сказал, что готов к такой семье. Но чем тебе собака не подходит? Надежный охранник, совсем не помешает в наше время! Забот никаких, даже корм готовый. Давай немецкую овчарку заведем, поставим во дворе будку, а? Ну и что, что мало живут, – всегда можно другую взять.
Сережа не понимал, для чего покупать цветы в обычный день, если существуют праздники. Зачем уходить с преподавания в училище, если нагрузка небольшая, рабочий день короткий и два месяца отпуска. Почему не поменять отчество, например на Павловна или Кирилловна, и не подчеркивать почем зря никому не нужные немецкие корни. И почему Фаина Петровна живет с нами, если она мне даже не мать, есть вполне приличные заведения для одиноких стариков. Переход на работу в детдом завершил список. Я откровенно обрадовалась, когда Сережа после долгой подробной критики моих дурацких поступков решительно заявил о своем уходе. Все-таки мы жили в моем доме, не слишком красиво выставлять человека за дверь.
А если бы у меня были родные, настоящие сестра или брат? Да, младший брат, но не друг и защитник, а приставучка, плакса и неряха? Можно любить человека только за то, что он твой брат? Мне уже никогда не узнать, а вот Вася Гроссман знает.
Он любит свою записанную Катьку, терпеливо водит ее за грязную руку в столовую и в игровую комнату, рисует собачек и зайчиков. Кстати, он потрясающе рисует и мгновенно научился писать, причем сразу прописными буквами. А еще каждую неделю по субботам Вася ждет меня у центральных дверей с мешочком сухарей и очередной резиновой игрушкой. И я послушно приезжаю, хотя в субботу у меня выходной, и везу его в городскую больницу. И потом часа через три забираю обратно, мне там особенно делать нечего, потому что все три часа Вася терпеливо носит по коридору малыша со странным именем Мартик. Молча носит, взад-вперед, не отвечая на вопросы нянечек.
В тот первый день их приезда Вася тоже все время молчал – и когда принимали и записывали их с Катькой, и когда выкупали и одели в новую теплую одежду, и даже когда я собственноручно выдала из личных запасов большую красивую шоколадку. Только аккуратно разломал шоколадку на три части, одну протянул Катьке, вторую запихал в рот, а третью попытался спрятать в карман.
– Не мни зря, – вздохнула я, – растает в кармане, потом куртку не отстираешь. Все равно малышам нельзя давать шоколад, только тошнить будет или даже вырвет.
