Держась одной рукой за голову, а другой поводя вороненым стволом автомата, бандит приближался к Рони. Но в это мгновение Бэтмэн привстал и с левой руки трижды выстрелил в телохранителя Глюка.
Бандит встрепенулся и повалился на пол.
— Я не люблю, когда в меня стреляют, — нравоучительно сказал Бэтмэн, обращаясь к Рони и отряхиваясь от пыли, успевшей на него налипнуть.
— Я знал, что ты обязательно что-нибудь придумаешь, и что тебя так просто не сможет взять ни один бандит! — Рони радостно подбежал к Бэтмэну.
Тот подошел к Лоре, посмотрел на ее синяки и ссадины, резко развернулся и опрометью бросился на балкон.
— Куда ты? — закричал Рони.
— Я еще не свел счеты с Глюком, — крикнул Бэтмэн, прыгая с балкона.
Рони страшно хотелось помочь дяде разделаться с убийцей своего отца, и он, не мешкая ни секунды, выскочил на улицу, схватил чей-то велосипед и покатил по ночным улицам. Но не успел он выехать на проспект, как увидел, что на него на большой скорости несется автомобиль с зажженными фарами.
За рулем сидел не кто иной, как Глюк. Там, за лобовым стеклом, поблескивали его черные очки, которые он успел водрузить себе на нос. А может, они были с какими-то специальными стеклами для ночного видения.
Рони не боялся за свою жизнь, потому что немного левее, на обочине дороги, уже стоял Бэтмэн с нацеленным на машину тяжелым пистолетом.
Мальчик на секунду задумался, потом промолвил знаменитую фразу Бэтмэна:
— Не суетись, начальник. Прежде, чем умереть, мистер Глюк, успейте прочесть погребальную молитву.
С каждой секундой выражение лица парня становилось все более растерянным. Почему же Бэтмэн не стреляет?
И когда до машины осталось не больше сотни метров, его глаза округлились, и он начал шептать:
— Господи, какой я ненормальный! Я безумец! Я конченный псих!
И уже перед самым бампером машины он резко бросил велосипед влево, а сам, вращаясь, подобно юле, отлетел вправо.
* * *
Был уже поздний вечер, и Рони лежал в траве, разглядывая загорающиеся звезды. Но ему почему-то казалось, что это не вечер, а раннее-раннее утро, и начинается один из тех обычных дней, когда был еще жив отец.
В памяти всплыла картина именно весеннего утра. Отец проснулся, заходил бодро по квартире. На улице стояла ясная погода, вовсю пели птицы. Он не спеша встал, размял затекшие во время сна руки и, сладко зевнув, пошел умываться. Этот день, как и многие другие, был расписан у него по минутам И, как всегда, он был абсолютно уверен, что этот день будет лучшим и более успешным, чем прошедший.
