Под эти мысли я отстегнул обручи безопасности; эластичный пластик не успел проморозиться, и ломать его не пришлось. Потом оттолкнулся от подлокотников и попытался подняться. Встать-то я встал, магнитные вставки на подошвах хорошо удерживали сцепление, но вот преодолеть пятиметровое расстояние до выбитого окна во вселенную, этого символа надежды, по пока ещё медленно раскручивающемуся вместе с кораблём помещению оказалось невозможно. Пришлось отталкиваться от ферропластикового покрытия и двигаться к вожделенной свободе, корректируя направление краткими газовыми выхлопами ранцевого движка скафандра. Со стороны я, наверное, здорово напоминал земного краба с растопыренными клешнями рук-ног. Да и вцепился в верхнюю часть проёма не хуже краба, преодолевая инерцию, когда добрался, наконец.
Метровая ширина щели вполне позволяла пролезть, несмотря на горб ранца. Я подтянулся, перевернулся на спину и, осторожно перебирая руками, выбрался наружу головой вперёд. То есть, почти выбрался.
По закону Мёрфи именно в этот момент корабль стал разваливаться: под воздействием центробежной силы от него отлетали куски, бывшие когда-то частями обшивки, и парочка из них оказалась нацелена прямиком на меня. С перепуга я со всей дури вдавил клавишу ранцевого двигателя, и благополучно вписался этим самым ранцем в ещё один, незамеченный обломок. К счастью, я его только догнал, но всё равно удар был гораздо сильнее, чем при столкновении с УАЗ. В голове помутилось, но сознания я не потерял. Получивший дополнительное ускорение обломок, кажется, это была переборка внешнего грузового отсека, бодро понёсся вдаль, а я, гораздо медленнее, к громадине корабля.
Как говорили в старину: «Если бы, да кабы…». Если бы меня не крутило, если бы мог нормально соображать… Но в себя я пришёл, когда израсходовал всю газовую смесь в движке, во внешнем слое роя корабельных обломков. По крайней мере, меня больше не вращало с ног на голову, наверное, скорректировал положение автоматически. Краем глаза я отметил на периферии тубус с разорванной в двух местах улиткой ускорителя — искорёженный остов корпуса, перекрученный сейчас пропеллером ближе к носовой части, — последствия удара. Ещё дальше быстро таяло вытянутое белёсое облако, остатки воздушного запаса. «Дайна М» перестала существовать.
Жалко! Отличный корабль был. Их и так не слишком много: кораблей с литерой «М», означавшей, что судно оборудовано М-реактором. Надеюсь, диспетчерские службы уже рассчитывают траекторию падения и скорректируют, если надо, чтобы он не рухнул куда-нибудь на жилой посёлок. Время для этого у них есть. А вот что делать мне? Если бы я не израсходовал так бездарно газовый запас ранца, можно было бы попытаться добраться до «Марс-3», благо её было пока хорошо видно.
