Что касается пушного экспорта — здесь все было в порядке, монументально, навечно. Разлука исключалась и просто была бы нелепа, как было бы нелепо правому ботинку разлучаться с левым.
Хотя Нонна была ненамного старше Светы, но, как она говорила, «знала жизнь вдоль и поперек». Света же пребывала еще «вся в иллюзиях». Нонна наставляла подругу, искренне желая ей добра и, может быть, немного завидуя ей, потому что Нонна была все-таки классом ниже в смысле внешности. Но, как твердо знала Нонна, современный мужчина на «голую внешность» не клюет. Теперь мода на интеллектуальных очкарих с хорошо привязанным языком. Чтобы «смотреться» и «вращаться», надо что-то знать, о чем-то слышать, а самое главное — уметь показать, что слышала и знаешь. Нонна честно делилась опытом, она вообще была хорошим другом. И очень одобряла замужество Светы «как первый шаг, не более».
Света с удовольствием оглядела подругу:
— Ты чудно выглядишь, Ноннка! Похорошела смертоносно!
— Смертоносно для кого?
— Ну вероятно, не только для твоего негоцианта…
— А… Видишь ли, дело в том, что я — последовательница Мичурина. Не жду милости от природы. В нашей стране химия на таком уровне… Словом, я тебя познакомлю со своей косметичкой.
Света азартно перебила:
— Смотри, там в углу мужчина видный такой, с усами? Это знаешь кто?
Нонна взглянула прицельно:
— Он был бы ничего, если бы их подрезал. И стрижка — времен Очакова и покоренья Крыма… Кто таков?
— Он у мамы в бригаде. Садовый рабочий. А вообще — полковник.
— С чего бы это? — спросила Нонна без интереса.
— Болен. Вот ему работу такую дали. Чтобы на воздухе.
— Понятно. А тебе он — что?
— Мне? Ничего. Но видишь ли, мама…
— Что? Мама? — Нонна ткнула сигарету в пепельницу и захохотала.
— Ты меня не так поняла. Мама его слушает, как бога. Она же как была тридцать лет назад сержантом, так и осталась на том же уровне.
— Ну а тебе что, Светка? Пусть мама утешается с полковником.
— Он плохо на нее влияет.
Нонна расхохоталась так, что слезы выступили у нее на глазах, и она поскорее промокнула их платочком.
— Подумай, как в наше время все стало шиворот-навыворот. Дети волнуются, как бы им не испортили родителей. Старики молодцеваты, молодые — хлюпики…
— Мой Костя вовсе не хлюпик.
— Хлюпик. Старики — широкие натуры, молодые — скопидомы…
— Почему скопидомы? Если мы купили хороший сервант, ну и бар, это скопидомство?
— Еще какое. Теперь небось на мотоцикл копите?
— Ну да…
— А мать твоя и ее полковник про серванты и не думают. И тратят, что имеют, как попало.
