— Папа! — кричала Элен. — Пойдем зажигать фенгальские огни!
— Не фенгальские, а бенгальские, дорогая, — поправлял её невозмутимый мистер Пик под всеобщий хохот.
Все гости высыпали в сад, вперед вышел юнга Монтгомери. Мистер Митсвуд скомандовал ему:
— Внимание, поджигай!
Юнга чиркнул спичкой и поднес её к цели, видимой только ему одному. Конец шнура задымился и осветил стоящих зрителей, а через несколько секунд весь сад перед домом искрился и взрывался необычайно красивым фейерверком.
— Чудо, какое чудо! — шептала Джейн.
— Ура! — вопили Александр и Сэмми. — Правда, здорово? Это все сделали мы с юнгой и мистером Бирроу!
— Здорово! — не скрывала своего восхищения Элен.
Взрослые тоже радовались. Они гудели в разноголосые рожки, размахивали серебристыми шариками на палочках и бросали вверх самовзрывающиеся хлопушки, которые засыпали всех разноцветным конфетти.
— Давно мы так не веселились, — говорил мистер Митсвуд, сидя за чашкой ароматного чая и греясь у камина, когда все закончилось.
Дети после праздничного ужина были отправлены наверх, в детскую. Элен и Джейн так устали за день, что как только их головы коснулись мягких подушек, они тотчас же уснули. Правда, Элен еще пыталась что-то рассказать матери, а под конец произнесла совсем сонным голосом:
— Мне так спать хочется, так хочется, что в глазах бабочки переливаются…
И она, не успев докончить фразы, громко засопела, что выражало у неё высшую степень усталости. О буйстве и необычности дня в этой сонной комнате теперь напоминали лишь наскоро сброшенные на стулья праздничные платья и скучающие под диванами башмачки.
Мальчики, наоборот, еще долго не могли угомониться, и их возбужденные и радостные голоса были слышны из кабинета мистера Митсвуда, где им постелили постели.
А взрослые, встретив Рождество шампанским и криками «ура!», затем искренне повеселились, подкладывая детям подарки и стараясь бесшумно ступать по лестнице. При этом не обошлось без шуточек мсье Жиля, хихиканья Вэллы, увещеваний миссис Митсвуд и её пикирования с Симоном.
…Наутро Элен нашла у себя на стульчике, рядом с кроватью, куклу с золотыми волосами, Джейн — кукольную премилую колясочку. А Александр и Сэмми — по маленькому паруснику, которые искусно сделал для них юнга.
— Это было лучшее Рождество в моей жизни! — сказала за завтраком Джейн.
Она сидела рядом с мсье Жилем и доверчиво смотрела на него.
— И мое — тоже! — ответил ей мсье Жиль. — Ведь я никогда не видел более хорошей девочки, чем ты! Не считая нашей милой Элен, разумеется.
