Философы не нуждались в пространственно-временном континууме, чтобы сообразить, что со свободой воли что-то не так, что здесь есть проблемы. Как только к человеческому инструментарию добавились законы логики, древние тут же обнаружили в себе способность выстраивать самые забавные логические головоломки. Человеческий язык переключается с прошлого на будущее и обратно простым изменением грамматического времени, и это может оказаться ловушкой для неосторожного.
«Значит, для того, что есть и что произошло, необходимо, чтобы подтверждение или отрицание было истинным или ложным», — сказал Аристотель. Иными словами, утверждения о настоящем и прошлом могут быть либо истинными, либо ложными. Возьмем утверждение «вчера состоялась морская баталия». Истина или ложь? Промежуточные варианты невозможны. Поэтому естественно посмотреть, приложимо ли это к утверждениям о будущем. «Завтра состоится морская баталия». К субботе это утверждение станет либо истиной, либо ложью, но должно ли оно непременно быть истинным или ложным прямо сейчас? С точки зрения языка и логики эти утверждения выглядят идентично, так что к ним, по идее, должны применяться одни и те же правила. «Завтра состоится морская баталия». Если это не истина и не ложь, то какие еще у нас варианты?
Аристотель остался в сомнениях. Утверждения о будущем он объявил исключением и считал, что, когда речь идет о будущем, логика уступает место иному состоянию вещей: назовите его неопределенным, случайным, нерешенным, неизвестным, еще каким-нибудь… Современному философу такие рассуждения кажутся неуклюжими.
«К выходным морская баталия окажется состоявшейся». В грамматику некоторых языков встроено будущее совершенное время. Если так, подобная конструкция, как правило, кажется естественной. Морская баталия либо окажется состоявшейся, либо не окажется. Когда придет время, мы узнаем, да или нет. Возникнет ощущение, что она была неизбежна. Таким способом язык и логика как будто указывают на позицию сторонников жесткой Вселенной — позицию, которая обрела прочность и вес с появлением физических законов, делающих Вселенную подобной часовому механизму, открытых Ньютоном и Лапласом. Казалось, весь комплект жесткой Вселенной упаковали и запечатали в четырехмерный пространственно-временной континуум. Новая физика оказала глубокое воздействие на философов, признают они это или нет. Она освободила их от всеобщего интуитивного ощущения, что прошлое и будущее принципиально различны. То есть она освободила философов, заключив при этом в темницу всех остальных. «Следует признать, что прошлое и будущее столь же реальны, как настоящее, — писал Бертран Рассел в 1926 г., — а определенное освобождение от рабства времени необходимо для философской мысли»
