Нам принесли прохладительные напитки. Я хотел колу, но подали мне холодный зелёный чай. Он пах духами и был такой густой, что в нём стояла ложка.
— Я рад, что ты мой сын, Витя, — сказал Лев Клементьевич, грациозно отпивая из бокала, как настоящий павлин.
— Да? А почему? — спросил я. Честно, ничего особенно радостного в том, что я его сын, я не видел.
— Всегда хотел, чтобы мой сын пошёл по моим стопам!
— Но я не собираюсь идти по твоим стопам, — откровенно признался я. — Я мечтаю стать гонщиком «Формулы один» или, на худой конец, изобретателем.
— Ой, не смеши меня, — отмахнулся папа. — С такими внешними данными тебе прямая дорога на подиум.
— А разве у меня есть внешние данные? — заинтересовался я. Признаться, я всегда считал себя мальчиком посредственным, с маленьким носом и худыми ногами.
— Вот увидишь, пройдёт пара-тройка лет, и ты станешь знаменитым! Мы с тобой исколесим весь мир! Париж, Милан, Токио, Нью-Йорк… Мы станем первыми в своём роде! Брат и брат Павлиновы! Вернее, братья Павлиновы!
— Вернее, отец и сын, — поправил я своего размечтавшегося папашу.
— Ах, не в этом суть! — Он опять отмахнулся от меня, как от надоедливой мухи.
Я хотел ему возразить, напомнить о том, что молодость не вечна, что рано или поздно наступит старость, и если у него не будет нормального работящего сына, то некому будет носить стаканы с водой. Но тут пришёл наш официант и принёс закуски. Это были очень странные закуски — они все были разноцветные и не очень съедобные на вид. Одна закуска была фиолетовая и прямоугольная, а вторая — в форме ярко-зелёной пирамиды.
— Молекулярная кухня! — воздел палец к небу Павлинов, отправляя в рот что-то с оранжевым дымком.
— Какая? — не понял я.
— Ну, экспериментальная, — неопределённо поводил он в воздухе вилкой.
— Понятно, — кивнул я, притворяясь, что мне всё понятно. — А можно кусочек хлеба?
Папа хотел возразить, но официант был уже тут как тут. Он налил мне в розетку какой-то массы и убежал к другому столику.
— Что это? — брезгливо понюхал я серое вещество.
— Жидкий хлеб, ты же сам просил. Но я бы на твоём месте от мучного воздержался.
— А оно разве мучное? — Я недоверчиво покосился на подозрительный хлеб.
Павлинов вздохнул:
— Жидкий хлеб, мороженое из сельди, пельмени из прозрачного теста, взрывающийся на языке борщ, спагетти из холодца — всё это дело рук молекулярных волшебников, поваров, которые работают по законам химии и физики.
Физику и химию мы ещё в школе не проходили, поэтому мне нечего было на это возразить. Я уткнулся в тарелку с квадратной синей яичницей.
