Детская библиотека. Том 94 | страница 18
— Наращивание. Определённо наращивание!
— Не выдумывай глупостей! Ему подойдёт парик!
— А что, если выкрасить его в номер двести девяносто восемь?
— Это будет чудовищно!
В общем, эти пятеро ещё долго рядились, что делать с моей вопиющей стрижкой. Папа там, наверное, в гробу сто раз за это время перевернулся. Вернее, в саркофаге. В конце концов меня решили просто причесать и причёсывали добрых сорок минут. Я смотрел, как парикмахер, которого звали Рома, задумчиво водит расчёской по моей голове и хмурится, хмурится, хмурится. Чтобы как-то отвлечься, я стал читать журнал, но там тоже всё было про причёски. Скоро Рома возликовал:
— Взгляните на это, а?! — Он развернул меня в кресле и продемонстрировал окружающим.
— Чудесно! Вот что значит профессионал! — затараторили наперебой остальные. — Ты преобразил его до неузнаваемости. Ну, как тебе? — спросили у меня с придыханием.
Я ещё раз посмотрел на себя в зеркало. С тех пор как я уткнулся в журнал, там ничего не изменилось. Я продолжал оставаться наголо бритым мальчиком десяти лет с оттопыренными ушами.
— Красиво, — сказал я, чтобы никого не расстраивать. Они же тут из кожи вон лезут, чтобы угодить моему новому папе.
Рома захлопал в ладоши и чуть не расплакался от благодарности за мой сухой комплимент.
Что делали со мной потом, я плохо помню. Потому что потом в салон зашла наша классная, Анна Емельяновна, и ей стали делать маникюр. Допустить, чтобы она меня увидела здесь, я никак не мог. Поэтому я сосредоточился на том, чтобы стать невидимым или, по крайней мере, неузнаваемым. И когда мне предложили сделать глиняную маску, я с радостью согласился. И на всё остальное тоже — на все эти пилинги-шмилинги и разнообразные косметические процедуры.
Из салона я вышел красивый как бог и голодный как волк. И ещё я твёрдо решил, что туда я больше не ходок.
— Тебе понравилось? — спросил Павлинов и, не дав ответить, добавил: — Теперь ты писаный красавец — весь в меня! — Он с гордостью взял меня за руку и повёл через дорогу на красный свет. В ресторан.
Я ещё никогда не был в ресторане, поэтому очень нервничал. Я нервничал, когда нас встречали у порога и провожали за столик, нервничал, когда усаживался на бархатный стул, нервничал, когда изучал меню величиной с доску для сёрфинга. Но больше всего я занервничал, когда увидел, сколько столовых приборов лежит с каждой стороны моей тарелки. Всего их было десять, и о назначении некоторых я мог лишь смутно догадываться. Хорошо, что заказывать мне ничего не пришлось. Павлинов нашептал что-то официанту на ухо, и тот умчался выполнять заказ.
