Это Янек, кретин и сын идиота, принял всерьез мои слова о наркотиках и прочих вещах. Похоже, он как был тупым говнюком, так и остался, и никакой Итон этого не исправил. И пока я спала, он принес Бурковскому благую весть, что я — торговка наркотиками, наркоманка, сутенерша и прочая, прочая, прочая.
И теперь они пришли спасать свой уютный мирок от меня.
Я и раньше знала, что всем им как кость в горле. Да и они мне нравились не сильно, если вы понимаете, о чем я говорю. Просто когда я была маленькой, мне было некуда идти и я была вынуждена жить с ними и терпеть их лицемерие, а потом они слишком мало меня стесняли — ну, не хочу я идти на какие-то «семейные» мероприятия, так и не иду, тем более что им без меня гораздо лучше, так зачем изображать что-то, чего нет?
Лгать имеет смысл, если это сулит прибыль, а так-то зачем?
Но дело в том, что я их тоже стесняла слишком мало. Ну, жила в их доме, делов-то. С некоторых пор я даже зарабатывала сама на себя, и то, что иногда ради приличия покупала на деньги Бурковского шмотки, для меня было неважно — с тем же успехом могла бы и не брать. Но Бурковскому нравилось думать, что он заботится обо мне, а я не разубеждала его, незачем было.
И теперь весь их образ жизни оказывался под угрозой — ну, как они думали.
Я никогда не говорила, чем зарабатываю на жизнь, я просто думала, что они и так это знают, что им кто-то сказал, ведь мои услуги заказывали люди вполне их круга. А они, оказывается, ничего не знали, думали, что я просто самозабвенная тусовщица и на уме у меня лишь вечеринки и тряпки. Отчасти это так и было, но там, где надо было ставить плюс, был поставлен минус: да, на уме у меня были вечеринки и тряпки, но не в том смысле, который вкладывали Бурковские в это понятие. Тусовки и шмотки — это был мой заработок, а они этого не знали просто потому, что не интересовались, я же не скрывала как-то специально свои занятия, просто им это было неинтересно.
Ну, теперь вы понимаете, как счастливы мы были вместе.
И когда «эксперт» принялся обыскивать мою комнату, я достала одежду, собрала со столика снятые перед сном украшения и ушла в ванную одеваться. Эта самая одежда и была на мне потом почти неделю, и если бы я знала, как все получится, то прихватила бы документы и остальное, но, заходя в ванную с ворохом шмоток и немногочисленными цацками, я понятия не имела, что выйду оттуда бездомной и нищей.
Это из разряда подстилания соломки.
Пока я одевалась, они обшаривали мою комнату. «Эксперт», конечно, не нашел мой тайник с деньгами, но, когда я вернулась в спальню, содержимое моей сумочки было вывернуто на стол, и Бурковский рассматривал его, недоуменно вертя в руках шокер.
