Ну а мне как раз такое и было надо. Договор подмахнула в тот же день, заплатив председателю кооператива за год вперед, а потом завезла в гараж пару биотуалетов и наняла рабочих, которые установили вокруг них стенки из гипсокартона, при этом снабдив стены умывальниками и зеркалами, привезли небольшую барную стойку, колонки, пару диванов, несколько барных стульев, а на потолок повесили зеркальный шар. Подготовка к вечеринке закончилась, и хотя я не понимала, зачем всем им толкаться в тесном гараже, но клиент всегда прав, а я собиралась на этой вечеринке заработать, и заработала, еще как!
Утром все расползлись, я опорожнила биотуалеты, залив их дезраствором, выбросила мусор и заперла гараж. Через месяц я устроила там еще одну вечеринку, а по осени еще две. Когда идея себя исчерпала, я законсервировала помещение и просто забыла о нем. Основательно забыла.
А ключи-то вот! И гараж фактически мой, я же покупала его на свое имя!
Кто-то тронул меня за локоть, и я ощутила ужасное зловоние. Рядом стояла жуткая, опухшая, синюшная бомжиха.
— Не дергайся так. — Бомжиха оглядела меня мутным взглядом. — Ты это… вечером спрячься, иначе они тебя найдут, и тогда уж… как водится. Ты не из наших, так что тебе лучше где-то спрятаться.
— Но кто?!
— Малолетки. — Бомжиха оглянулась. — Пока были мелкие, то просто воровали, а сейчас подросли… Ну, чисто зверье, и творят что хотят. Они тебя еще вчера приметили, да вот ночью не поймали, а ежели поймают — худо будет, тяжело умирать станешь.
И прежде, чем я успела хоть что-то сказать, она ушла, унося с собой запах вокзального сортира. Я содрогнулась, вспомнив прошлую ночь и тени, рыскающие по берегу. Это значит, что меня заметили, вычислили, и спасло меня только то, что я от природы осторожна.
Но, видимо, недостаточно осторожна.
И тем не менее я не нашла того, или тех, кто за мной следит. Не заметила, хоть и глядела в оба. Потому что некоторую часть сограждан мы привычно не замечаем, а они не афишируют свое присутствие. Их словно и нет, но они есть — в подвалах и на чердаках, сбиваются в вонючие кучки около мусорных баков, у них своя жизнь, свои правила в квесте, и чему они учатся на самом дне, я не знаю, но я точно знаю, что не хочу учиться тому же.
Я поднялась и пошла по улице, осознавая, что на мне одежда, которую я не меняла третьи сутки, и выгляжу я, мягко говоря, так себе. Я все еще могла бы, конечно, пойти к Оксанке, но кроме того, что я не хочу вваливаться в ее размеренную жизнь, именно там меня и стали бы искать. И узнать, что мы с Оксанкой подруги, можно — если просмотреть все мои звонки, например. Зачем-то Бурковский ищет меня — уж не знаю, что еще он хочет предпринять, но разговаривать ни с ним, ни с матерью я не собираюсь, после всего того, что произошло, это лишнее как минимум.
