Похоже, сознание князя уже помутилось, потому что он не настаивал, а позвал:
— Райгор…
— Да, отец… — ожил тот, до сих пор напоминавший статую.
— Тебе я уже сказал все, что должен был сказать, сынок… — Даккор перевел взгляд на сына. — Только одно… одно повторю… Женись на Альене, Райгор, чего бы это тебе ни стоило! Это, если хочешь… моя последняя воля…
— Отец! Господин Даккор! — воскликнули мы почти в один голос, но старый князь уже не слышал нас.
— Холодно… — только и выговорил он напоследок. — Как холодно…
Он так и не пришел в сознание, а умер на рассвете. У нас сказали бы: Утренняя звезда любит славных воинов, и пускай искр костра не видно в солнечных лучах, это означает лишь то, что умерший стал одним из них, не отличишь, и всегда будет освещать путь своим родным! Вот только окна были закрыты наглухо, тяжелые портьеры задернуты, и опочивальню князя освещали лишь тусклые огоньки свечей…
На рассвете к подданным вышел новый правитель — князь Райгор.
По счастью, с похоронами тянуть не стали, лишь три дня отвели на прощание с Даккором. В толпе шептались: мол, молодой князь не очень-то опечален смертью отца, вон, ни слезинки не пролил… Из толпы не видны были в кровь искусанные губы молодого князя, а я была уверена — это не от горя. Он пытался принять какое-то решение, очень важное решение, и не мог.
Я догадывалась, о чем он думает, и даже немного сочувствовала: непросто найти такой выход, чтобы и не пойти против последней воли отца, и себя не ущемить…
Была и поминальная трапеза, на которой мне как-то не находилось места. Я наблюдала за здешними церемониями с недоумением: если в начале ужина произносили какие-то речи, прославлявшие старого князя, а дамы проливали слезы, то спустя несколько часов тризна превратилась в обычный пир. Я чувствовала себя совершенно лишней в своем траурном платье, без единого украшения — у нас считалось, что негоже похваляться перед умершими вещами, которые нельзя унести с собой за последний перевал… Увы, здесь и поминки были поводом похвастаться богатством!
Проходя мимо оживленно болтавших дам, я невольно услышала обрывок разговора и приостановилась.
— Ну что вы, дорогая, это невозможно! — говорила одна, элегантно обмахиваясь веером.
— Отчего же? — возражала вторая. — Этого хотел старый князь, и…
— Вот именно, что этого хотел старый князь, — хохотнула первая. — Откуда вам знать, чего хочет молодой? Да вы только посмотрите на нее: до чего ж нехороша собой…
