По счастью, тот вернулся и в самом деле довольно скоро, и почти сразу же по замку разлетелся слух — князь тяжело болен. Райгор ходил чернее тучи, а личные княжьи слуги молчали, словно воды в рот набрали. Я несколько раз пыталась повидать князя, но всякий раз мне было отказано в приеме. В конце концов я перестала и пытаться, здраво рассудив — если ему угодно будет увидеть меня, он за мной пришлет.
Но время шло, князь не показывался из своих покоев, и ходили слухи, что осталось ему недолго. Делами заправлял теперь Райгор, как-то разом повзрослевший, и, хоть было ему непросто, жизнь в замке шла своим чередом. Больше он уж не уезжал надолго, но это меня мало тревожило: Райгору было не до навязанной невесты, и славно!
Теперь мне удавалось и побыть наедине с собой, и побродить по замку и службам: моя толстушка Мадита нашла себе ухажера и призналась как-то, чуть не плача, что это едва ли не последний ее шанс выйти замуж. Я чуть было не сказала, что такую крепкую и полнотелую девицу в наших краях любой бы без раздумий взял за себя, но смолчала. Мадита считала себя вовсе не симпатичной и говаривала порой, когда думала, что я не слышу: мол, вот подобралась парочка, будто нарочно искали: хозяйка — жердь белобрысая, а служанка — колобок чернявый! Заяви я, что она очень даже хороша собой, Мадита решила б, что я над ней насмехаюсь…
Так или иначе, но я делала все, чтобы помочь ей устроить личное счастье: отпускала хоть на весь день, хоть на всю ночь, лишь бы в комнатах было прибрано. Одеться и причесаться я могла и сама, а на стол подавал теперь пожилой слуга, которому не было дела до того, с каким таким поручением я отослала свою служанку.
Теперь я умела выбраться из господских покоев и проникнуть на задний двор. Собаки уже знали меня и даже позволяли гладить щенят, лошади помнили, что я приношу им угощение… Особенно полюбил меня один немолодой уже конь необычной масти: светлогривый, гнедой с проседью, с боками и крупом в мелких светлых пятнах — будто серебряные монеты по бархату рассыпали! Для него я всегда приберегала яблоко или кусок хлеба.
— Это когда-то любимый княжеский выездной был, — сказал мне конюх. — И то, масть редкая. Сколько ни пускали к кобылам — не родятся такие жеребята! Обычные, гнедые, серые в яблоко или сивые — сколько угодно, а чтоб гнедой в серебряное пятнышко — такого никто не упомнит…
— Теперь уж князю не до конных прогулок, — сказала я.
— Угу. Этот вот чует что-то, волнуется. — Конюх осторожно погладил коня, а тот сделал вид, что сейчас ка-ак цапнет наглеца за руку! — Не иначе скоро… Лошади с собаками всегда знают, когда с хозяином неладно.
