Небольшие прорехи в полу зарастали на глазах, дом молодел и выздоравливал после долгого запустения. В саду и огороде росли джунгли, в их глубине красовались гипсовый постамент для ангела и кострище, от которого к бывшей поленнице была протоптана звериная тропка. Собака съела вокруг дома всё, что могло гореть. Не было даже забора, зато кастрюля с угловатыми инициалами Ефросиньи лежала как межевой камень на краю участка, и было видно, что никто из прохожих не смел за него заходить.
К вечеру пришла первая кошка.
Ефросинья вздохнула и скосила глаза себе на нос. На кончике виднелся прыщик — верный признак, что кто-то снова влюбился. «Опять двадцать пять», — сказала она и решила вести себя не так, как всегда. Она дала кошке чаю и твердо придумала когда-нибудь завести еще и собаку. Вдали от дома уже ходил юноша, бросая осторожные взгляды на светящееся окно. Под дверью топталось несколько новых кошек. Она достала из-под кастрюли дневник Иеронима и приготовилась вкусно почитать.
Замечания некоего Иеронима Инфаркта
Понял, что я — самец женщины.
Ушил свою улыбку.
Культивировал перпендикулярность.
Блевал взахлеб.
Талантливо сутулился.
Пытался встать в ряд с величайшими интеллектуалами.
Нанес словарную травму, согнул спираль в прямую.
Сформулировал яблоко.
Основательно пописал, постриг ногти и рукти.
Пукал и ни в чем себе не отказывал.
Заболел грибом, закрывал глаза на объедки.
При виде собак сбивался в стаю.
Придумал хороший заголовок «Обо мне молчали газеты».
Ходил с собой в ногу, посвятил себя хлебу.
Домылся до точки.
С голоду пил свою кровь.
Разрезал свою ногу и увидел, что там нет ничего съедобного.
Капал слюни в жаркое.
Готовился к досвиданию с девушкой, а она не пришла.
Прикармливал ногтями бородавки.
Купил машину «Москвич» 506 года до нашей эры.
Взял правую руку и поменял с левой, из-за чего вывихнул аккордеон.
Решил выпить борща и промахнулся.
Застеснялся вращательных движений.
Голосовал за равноправие с деревьями.
Саможенился.
Жил вусмерть, умер в долгий ящик.
Регулярно оплачивал свои похороны.
Для тех, кого убил, открыл клуб «Мертвый уголок».
Таил шило в жопе.
Не доверял чайным ложкам.
Думал специально, толстел даже ночью.
Клал в сумку невозможное.
Был.
Анонимный город
Сила заплёл бороду как перед свиданием, надел штаны с капюшоном и попрощался с половинчатой жизнью карманного мужа. Он взял в путь одного себя и поменялся судьбой с ветром. «Вы замрёте и отомрете, а я уже буду не здесь», — решил он и мысленно пьяный пошел по шаткому миру. Он-то шел прямо — это земля и небо качались. С ветром за спиной он пришел в чужой город, где никто не знал его имени. Он в ответ тоже не захотел узнавать его названия. Обдуваемые горячим воздухом, местные собаки стояли неподвижно, как табуретки, и смотрели в свою тень.
