Еще часа через два пути я выйду к бывшему болоту - осушенному полю в крупных кочках. С бугра оно будет видно целиком: небольшое, с километр до сосенок на песках; и хотя дорога огибала его трехкилометровым извивом, я рассужу, что она для колесного транспорта, а у меня-то ведь ноги… и попрусь напрямик. Этот «прямой» километр мне будет стоить восьми: на кочках я не сделаю двух одинаковых шагов кряду, перепрыгну, сначала перекидывая рюкзак, с десяток дренажных канав - да еще всякий раз буду искать место, где можно перепрыгнуть; да еще взопрею от жары и тяжелой работы, и вокруг лица будет виться туча мух, кусучих тварей… Так что дудки, на этот раз пойду в обход.
А еще три часа спустя перед деревней на высоком берегу я встречу двух девушек… и дальше начнется вариант. Жаль прежнего, который перейдет в категорию нереализованной возможности, - но теперь я здесь по делу, а не для своего удовольствия. По серьезному делу.
А теперь спать!
Под утро посвежело, продрог. Развел костерок из сбереженных сухими в целлофановом мешочке еловых шишек, взбодрил себя крепким сладким чаем. На восходе солнца через реку перебрел на эту сторону табун, со старичком на белой кляче впереди. Он угостился у меня сигаретой, крепко обложил своих животных и исчез с ними на лесной дороге. А я собрался, перешел брод на луговую сторону и двинул босиком по росе. Кроссовки болтались за спиной.
Солнце поднималось в ясном небе. Коварную старицу я заметил издали, взял вправо. Вышел к широкому плесовому изгибу Прони: туман плыл. над гладкой водой, под обрывом на том берегу водоворот медленно кружил хворостину. Мне нужно теперь на тот берег. Техника переправы нехитрая: разделся догола, одежду и рюкзак - в пластиковый мешок, завязал его концом длинного шнура, другой его конец захлестнул петлей себе через плечо, - мешок в воду и сам туда же. До противоположного берега было метров пятьдесят, но - так ласково приняла меня утренняя, туманящаяся от запасенного тепла, чистая вода, что я плыл, буксируя мешок, вниз по течению добрый километр - наслаждался.
Вышел, оделся, шел далее по высокому берегу мимо красноствольных сосен вдоль полуобвалившегося, засыпанного хвоей бесконечного окопа времен войны. Река вольно петляла по широкой пойме: уходила к деревне, серевшей избами на другом краю ее, возвращалась, текла ровно внизу, потом вдруг, совершив пируэт, описывала загогулину, похожую на человеческое ухо, снова возвращалась. Я шел, дышал чистейшим воздухом, вникал в посвистывание птиц над головой, смотрел на реку и небо - благодушествовал.
