- Слушайте, вы, сопляки, - я могу убить вас всех, вернуться в дом, принести пару ножей и вложить их вам в руки, прежде чем прибудет черно-белая карета. Может быть, они потащат меня в суд, а может быть - нет. Но разве засадят в тюрьму жену героя-полицейского и мать восьмилетнего мальчика?
- Ты этого не сделаешь, - сказал третий мальчишка, хотя произнес он это после некоторого колебания. Жилка неуверенности затрепетала в его голосе.
Она продолжала удивляться тому, с какой неподдельной яростью и ожесточенностью говорит.
- Не сделаю, да? Мой Джек, его двух партнеров застрелили рядом с ним за один год, он сам лежит в больнице с марта и пролежит там еще недели, а может быть, месяцы. Бог знает, как он будет страдать весь остаток своей жизни, даже если когда-нибудь сможет нормально ходить. Я без работы с октября, почти все деньги истрачены, не могу спать из-за ублюдков вроде вас. Ты думаешь, я не ищу кого-нибудь, чтобы заставить его помучиться в отместку, или считаешь, что не получу большего удовольствия, помучив вас, доставив вам настоящую боль? Не сделаю? А? А? Я не сделаю, сопляк?
Боже! Ее трясло. Она даже не подозревала, что в ней есть подобная чернота. Почувствовала, как комок поднимается к горлу и была вынуждена тяжело бороться, чтобы отправить его обратно вниз.
Судя по всему их виду, она напугала трех хулиганов даже сильнее, чем напугалась сама. Их глаза расширились от ужаса под лунным светом.
- Мы... были здесь... раньше, - задыхаясь, проговорил парень, которого она пнула.
- Как часто?
- Д-дважды.
На дом нападали дважды, один раз в конце марта, другой в середине апреля.
Злобно посмотрев на них, Хитер спросила:
- Откуда вы?
- Отсюда, - ответил парень, которого она не трогала.
- Вы не из соседей, я знаю.
- Из Лос-Анджелеса.
- Это большой город, - настаивала она.
- С Хиллз.
- Беверли-Хиллз?
- Да.
- Все трое?
- Да.
- Не пытайтесь меня надуть.
- Это правда, мы оттуда - почему это не может быть правдой?
Непоколоченный парень положил руки на виски, как будто его вдруг охватили угрызения совести, хотя гораздо больше это походило на внезапный приступ головной боли. Лунный свет блеснул на его наручных часах и преломился на краях блестящего металлического ремешка.
- Что это за часы? - спросила она.
- А?
- Какая фирма?
- Ролекс.
Так она и думала, хотя все равно не смогла сдержать своего изумления:
- Ролекс?
- Я не вру. Подарили на Рождество.
- Боже!
Он начал снимать их.
- Вот, возьми.
- Оставь их, - сказала Хитер презрительно.
