— Не совсем.
— В общем, дома с женой у него что-то не ладится, она им командует, как маршал солдатами на параде, а он чувствует себя несчастным ягненком. Дошло до того, что он чуть не стал импотентом, и теперь она над ним смеется. А он снимает девушек и, если у него ничего не получается, сгоняет злость на нас. Он так избивает, что потом неделю отходишь. Представляешь?
— Ужас!
— А я не знала этого, он и меня один раз «снял». Сломал мне два ребра, вывернул руку… Я вся синяя была.
— А сутенер ваш не может ему «вставить»?
— Он предупредил этого мужика, чтобы тот здесь не появлялся. Ну и что? Ты же сама все видела...
— Да уж… — протянула я.
— Спасибо тебе, Катя.
— Не за что, — улыбнулась я, отхлебывая чай.
— Ну да! Он мог бы и до смерти меня забить! Я теперь перед тобой в долгу. Если вдруг что нужно — обращайся.
— Хорошо, — ответила я, подумав о том, что вряд ли мне понадобятся услуги проститутки.
Словно прочитав мои мысли, Алена сказала:
— Да, да, Катя. Если что, я всегда приду тебе на помощь. Никогда не знаешь, кто от тебя в трудную минуту отвернется, а кто протянет руку помощи.
— Спасибо.
— Ты одна живешь?
— Угу.
— Здорово! — протянула Алена. — А нас целая орава.
— Кого это «нас»?
— Сестричек и братиков, которых папа с мамой настрогали, да и забыли о нас.
— А где твои родители?
— Отец — в тюрьме, а мать где-то живет с каким-то алкоголиком. А на моей вот этой шее, — Алена постучала ребром ладони по затылку, — два брата, которые еще учатся в «бурсе», и сестричка, которая ходит в седьмой класс. Вот так-то.
— Да-а-а, нелегко тебе.
— Кому сейчас легко? — улыбнулась Алена. — А ты — классная. И очень красивая.
— Да ну тебя! — махнула я рукой.
— Честное слово!
Мы еще долго болтали с Аленой, не заметив, что бушующий за окном свирепый ветер постепенно стих и на смену холодному осеннему дождю пришел спокойный и чистый первый снег.
***
Приближался Новый год, и я понимала, что мне придется провести этот праздник в одиночестве. Степан Гаврилович, разумеется, должен будет быть дома с женой, детьми и внуками. Стараясь сгладить неловкость, он опять принес мне деньги в подарок.
— Купи себе колечко, — сказал Степан Гаврилович, кладя купюры на стол. — Ты же знаешь: я в них ничего не смыслю.
Это я уже давно заметила, когда, экономя деньги, покупала дешевые турецкие подделки вместо золота. «На этот раз поступлю точно же так же», — решила я.
— А ты знаешь, меня на Новый год пригласила к себе в гости, в деревню, одна знакомая, — жалея Степана Гавриловича, сказала я.
