Рута: Я думаю про своего деда, который точно ненавидел советскую власть и, если он был в комиссии, которая составляла списки евреев-коммунистов, он не знал, с какой целью составлялись эти списки… Думаю о тех десяти-двенадцати или – по вашему мнению – тридцати-сорока мужчинах, которых вели через поля, через кусты к зарослям у Швянтойи. Семьсот метров дороги вниз, к смерти. Они знали, куда их ведут, потому что их вели пять вооруженных мужчин. Ненавижу такие места. Никогда не пошла бы гулять здесь, не стала бы пробираться к реке через высокую траву, в которой полно клещей. Это самые безобразные клочки литовской природы. Когда вижу такие непроходимые места, заросшие кустарником, думаю: если бы меня задавили и бросили в такие кусты, никто бы не нашел, пока не начала бы смердеть… Это ужасный, страшный последний путь человека. Ужасное место, чтобы лежать после смерти. Перед тем как читать кадиш, вы показали мне улитку, которая ползла по памятнику вашим. Вы ничего не сказали, но я поняла, что вы хотите, чтобы я убрала эту улитку. Я так и сделала. Убрала улитку с памятника вашим.
Эфраим: Да. Спасибо вам за это. Теперь мы едем через местечко Каварскас по центральной улице Укмергес. Эту улицу, по словам свидетелей, вскоре после прихода нацистской армии подожгли. Ее подожгли местные, потому что на ней жили евреи. Странно, дед и отец Руты жили как раз на этой улице – мы только что видели их дом.
Рута: Я в это не верю, мой отец рассказал бы про пожар. Отец родился в 1921 году, так что в начале войны ему было двадцать. Он учился в Каунасе, но лето проводил здесь, в Каварскасе, помогал родителям по хозяйству. Он рассказывал мне о том, как жил здесь до войны, рядом с евреями, и говорил, что антисемитизма почти не было. Вы постоянно, непрерывно повторяете, что литовцы еще до прихода нацистов только и жаждали расправиться с евреями. Возможно, был такой единичный случай, но я не могу поверить, что это было повсеместным явлением. Никогда об этом не слышала от своих бабушек и дедушек или от родителей. Я знаю, что происходило в Литве после прихода нацистов, но очень прошу не заставлять меня поверить, что зверства повсеместно начались еще до того, как они пришли.
Эфраим: Хорошо. Прочитаю вам отрывок из книги “Евреи Литвы” – “Yahadut Lita”, изданной в Израиле. Том четвертый. Глава про Укмерге. “В Укмерге было много литовцев, которые, как только началась война, стали грабить еврейские дома, мучить и убивать евреев. Женщины, которые работали в еврейских домах, приводили вооруженных мужчин и показывали, где спрятаны ценности, которые были у евреев”.
