Наверное, духи нашептали познакомиться именно с ним, а он к удивлению будто и сам, как оказалось, был не против пообщаться. Назвался Ниером. Услышав мое имя, усмехнулся и предложил посидеть у костра. К огоньку я присел не сразу. Достав из мешка горшок с чагой, высыпал сухие, рыжие щепки на кусочек шкуры, засунул обратно. Сходил к реке и, наполнив посудину, вернулся.
Выгреб из огня немного углей и поставил на них горшок. Ниер смотрел с любопытством, не более. Интерес в его маленьких, под припухшими веками глазах вспыхнул, когда вода стала закипать. Бросив в нее немного чаги, я достал и чашки.
— Что это? — спросил он.
Я, полагая, что вопрос относится к вареву, ответил:
— Лекарство. Чтобы не болеть и быть сильным!
Он рассмеялся.
— Наша шаманка могла бы многому тебя научить, мальчик. Я хочу знать, кто это сделал?
— Я сделал.
— Духи подсказали?
Ехидная улыбка обнажила белоснежные, но кривые зубы.
— Они.
— Пусть так. Что ты за это, — он ткнул пальцем в горшок, — И за это, — показал на чашки, — Хочешь?
Конечно, я ликовал! Поэтому, ответил сразу, без раздумий:
— Одежду, как у тебя!
— Получишь!
Ниер забрал из моих рук чашку и стал ее разглядывать. Потом позвал соплеменника, выкрикнув в темноту его имя. Мне послышалось, будто прозвучало – Онай. Хотя «о», брошенное с придыханием могло оказаться и «хо». Хонай – тоже имени подойдет.
К костру вскоре подошел тот чужак, что порезал палец. Ниер не попросил, скорее, приказал Хонаю принести для меня одежду. Он кивнул и растворился в темноте. Я пока вытащил из хвороста палку и, разломив ее пополам, снял горшочек с углей.
Ниер налюбовавшись чашкой, спросил:
— Зачем тебе зверь?
Муська пристроилась у моих ног, но время от времени вскакивала. Сейчас она тоже стояла, глядя вслед ушедшему.
— Нашел в лесу. Привык к ней.
Глажу волчицу и не могу скрыть, что мне это нравится.
— Это баловство. Вырастет в лес уйдет. Вот зиму назад Ноттой убил свинью, а поросят Хотта забрала и выкормила. Польза была…
«Все-таки – „хо“! Имя женщины прозвучало четче».
Хотел спросить у него, чем поросят кормили, тут же решил, что не хочу говорить об этом. Вот если бы он научил соплеменников шкуры выделывать, но знаю, что не научит. Молчу…
Коснулся горшка. Уже не горячий. И не мудрено, воздух холодный, градусов двенадцать, а может, и меньше.
Плеснул в чашку отвар, передаю Ниеру. Он принимает угощение и отдает мне пустую. Наливаю и себе.
Выпили по второй, третьей…
Пьем не спеша. Ниер даже снизошел до похвалы.
