— А-а-а! — Семен на лежанке дернулся всем телом, лицо его выражало (мне показалось) состояние ужаса. — М-м-м… — он силился что-то сказать, но из-за внезапно нахлынувших ощущений позабыл русские слова:
— Псиса белый, белая птица! — наконец прошептал он.
Догадался и я. Трубили лебеди! Я привязал собак и, сунув бродни в лыжные крепления, побежал по реке. Птицы были близко, в заливе, но я увидел их не сразу и удивился, что не заметил их издалека. Прямо передо мной четыре лебедя ходили по белому покрывалу залива.
— Четыре птицы, — сказал я, когда возвратился, — ну, старик, рано что-то, наверное, ошиблись. Что есть будут? Убьют их морозы.
— Зачем ошиблись! — сказал мне Семен, — белая птица не ошибается: тепло будет, весна придет!
Трудно было поверить, что станет тепло.
— …Вода появится. Они ждать могут. Им нужно попить воды — только-только начнет таять, самая первая вода. Он очень крепкий, талая вода силу много дает. Очень важно им не пропустить: только-только растопит снег — ма-а-аленько!.. Теперь не пропадут. Сильный птица белый — не пропадет! И я теперь не умру; талый вода пить маленько буду, талый вода — он крепкий… Сильно хороший! Ай-ай! Совсем глупый человек, совсем трусливый. Я думал, меня смерть поймал. Разве меня смерть поймал? Меня лень поймал! Тьфу!..
Долго еще Семен поносил себя, ругался и плевался, всячески над собой насмехаясь.
— Куда вы? — спросил я, когда он принялся обуваться.
— Какой ты такой человек? Как не понимаешь? Маленько работать надо. Свой пай работы делать надо…
Он взял пешню и ведро и пошел долбить наросший в проруби за ночь лед.
«Теперь до следующей весны-то он протянет еще. Пожил бы хоть немного», — думал я о нем.
Охотник Нижне-Хынчесского промыслового хозяйства Иван Кулик вел лодку вверх по реке Глухой. Был год урожая сосновых шишек. В деревнях толклись, как в ступе, разговоры о том, что в сезон белка будет кормиться в борах, придет соболь. Иван задумал срубить маленькую избушку в сосняках на Глухой и пробирался туда.
В распахнутой безрукавке из потертой лосиной кожи он ловко орудовал веслом, подгоняя стайки ельчиков к бездвижным, но не дремлющим щукам. Две рыжие веселые лайки бежали по берегу. Они забавлялись, перегоняя друг друга на чистых, желтого песка, пляжах. Скрывались в густых ивняках, переплавлялись через старицы, шлепали по воде у крутых прижимов; забегали наперерез лодке и, стоя по колено в воде, следили за хозяином.
В тот день он освободил реку от двух заторов. Разрубил стволы, что упали с берега на берег, цепляя веслом, провел мимо борта кучи плавника — они топорщились сучьями, истертыми корневищами, потом пришлось вылезать. Впереди — быстрина: длинный каменистый перекат. Иван достал бечевку, привязал ее в двух местах к борту и носу, надел на себя лямку, потащился по берегу.
