Но для возрождения постиндустриальной идеи в ее подлинном качестве сегодня уже мало одного только потенциала Европы. Европа дала "фаустовскую" концепцию науки, связанную с односторонним проектом силового покорения природы. Действительно современная коэволюционная стратегия, связанная с принципом устойчивости, определится на основе интеграции знания о природных геобиоценозах в контекст научно-технического преобразующего знания. И здесь важен диалог со старыми цивилизациями Востока. Большие интеллектуальные традиции незападных цивилизаций включают не только идеи, способствующие формированию новой экологической этики, но и ряд конструктивных принципов неразрушительного действия, которые необходимо эксплицировать на языке европейского логоса. Соответствующие идеи и принципы сохранены в традициях православия ("христианский материализм" которого отмечен, в частности, С. Булгаковым), буддизма, даосизма. Глядя из европейского Средиземноморья, эти перспективы других культурных миров можно при старании увидеть. Глядя из "Северной Атлантики", знающей Восток только в качестве колонизированной и бесправной периферии мира, ничего подобного увидеть нельзя.
Третьей из идей, ложащихся в основу грядущей реконструкции Европы, является идея диалога культур. Причем, как отмечалось ранее, это уже не только культурологическая, но и социально-политическая и даже административно-государственная идея для Европы, большинство обществ которой стремительно становятся мультикультурными. Европейцам, дистанцирую-щимся от американской идеи мировой диктатуры богатых (пиночетовский вариант в глобальном исполнении), предстоит освоить альтернативную идею нового социального и культурного консенсуса, на котором только и смогут выстоять новые смешанные общества континентальной Европы, все сильнее разбавляемые "цветным элементом" мусульманского юга. В первую очередь предстоит осуществить социальную реабилитацию низовых профессий, которых стал чураться обычный европеец. Ныне действует помноженный эффект их социальной дискредитации: тот факт, что они непрестижны, не вписываются в новейшую "революцию притязаний", усугубляется их новой "пятнающей" связью с пришлым, эмигрантским элементом. Реабилитировать предстоит и то и другое: и цветных как цветных, и цветных как носителей социальной поденщины.
Как известно, наиболее успешный проект реабилитации социального низа в свое время предложили коммунисты: они наделили изгойское четвертое сословие мессианскими полномочиями в рамках большой формационной истории. В какой мере традиция еврокоммунизма сохраняет восприимчивость к формационным предчувствиям нового мира, связанного с миссией нового, "смешанного" пролетариата — вопрос, требующий специальных социологических изысканий. Но сегодня на наших глазах рождается новый еврокоммунизм, связанный с массовой политической реакцией на разрушительные "реформы" и "шокотерапию" в странах Восточной Европы.
