— Вам-то хорошо отлёживаться, а мы должны работать и за себя и за вас, — говорит один матрос. — Теперь наша очередь. Вам уже пора выздоравливать.
— Пора выздоравливать? — говорит Гарри. — Пора выздоравливать? Да вы знаете, олухи вы этакие, что от таких болезней, как у нас, человек никогда не поправляется. Вы, кажется, должны бы знать это.
— Ну, ладно, я расскажу всё капитану, — говорит тот.
— Расскажешь капитану! — говорит Гарри. — Да я тогда из тебя душу вышибу, никакие портвейны и бульоны тебе не помогут. Ты что думаешь, капитан не знает, что мы на самом дело больны?
Не успел тот ответить Гарри, как смотрим — идёт капитан вместе с первым помощником. Гарри сразу так стал кашлять, что страшно было слушать.
— Всё, что им нужно, — говорит капитал своему помощнику, — это хороший уход.
— Дайте мне поухаживать за ними хоть десять минут, — говорит помощник. — Я быстро поставлю их на ноги, — они так улепетнут отсюда, что только пятки засверкают.
— Что вы говорите, сэр! — отвечает капитан. — Это просто жестоко с вашей стороны, да и для меня это оскорбление. Вы думаете, я зря столько лет изучал медицину и не умею отличить больного человека от здорового?
Первый помощник пробурчал что-то про себя и ушёл на палубу, а капитан начал осматривать больных. Он похвалил их, что они так терпеливо лежат в постели, и приказал получше закутать их в одеяла и вынести на палубу: пусть дышат свежим воздухом. Нам пришлось тащить их на палубу, и они сидели там и дышали свежим воздухом и только украдкой поглядывали на первого помощника. Если им надо было что-нибудь, то мы бежали вниз и приносили им, и к тому времени, когда их опять нужно было снести и уложить в постели, мы уже все решили заболеть.
Но только ещё двое из нас осмелились заболеть, потому что Гарри, большой грубиян и силач, побожился, что он расправится с нами, если мы вздумаем захворать и не будем ухаживать за ним и за Дэном. Из этих новых больных у одного, Майка Рафферти, оказались опухшие рёбра уже целых пятнадцать лет, а другого внезапно разбил паралич. Я никогда не видел такого счастливого человека, каким был теперь наш капитан. Целый день бегал он взад и вперёд со своими лекарствами и инструментами, то и дело записывал что-то в свою записную книжку и потом за обедом читал все это первому помощнику.
С неделю уже наш полубак был настоящим госпиталем, но вот однажды, когда я чем-то был занят на палубе, ко мне подошёл наш кок.
— Ещё один больной, — сказал он, — первый помощник сошёл с ума.
