— Он тошнотворно самодоволен…
— Ученые его ранга редко придерживаются радикальных взглядов. А ведь к их высказываниям очень внимательно прислушиваются. Как же ты не видишь, что ректор-радикал принесет обществу огромную пользу?
— Возможно, — согласился я. Мы немного поостыли и начали слушать друг друга. — Вполне возможно. Но подумай, принесет ли он пользу колледжу?
Немного помолчав, я добавил:
— Он совершенно бесчувственный человек. У него рыбья кровь. И ни на грош воображения.
— А Джего, значит, не такой?
— Как человек, он полная противоположность Кроуфорду.
— Ну, идеальных людей не бывает, — сказал Гетлиф.
Я спросил:
— Так, по-твоему, кандидатуру Кроуфорда тоже выдвинут?
— Обязательно — если мое мнение что-нибудь значит, — ответил Гетлиф.
— А с Винслоу ты разговаривал?
— Пока нет. Но я уверен — он поддержит Кроуфорда. Деваться-то ему некуда.
Правильно, подумал я. Винслоу неопределенно толковал о поисках руководителя на стороне — и нарочито не называл никаких имен. Значит, в глубине души он все же надеется, что ему тоже предложат баллотироваться на этот пост, — надеется, хотя прекрасно знает, как его не любят, и, конечно же, помнит, что в прошлый раз ему тоже никто не предложил выставить свою кандидатуру. Да, деваться ему некуда, он должен поддержать Кроуфорда.
— Других серьезных претендентов нет, — сказал Гетлиф. И тотчас спросил — резко, настойчиво: — Так за кого ты будешь голосовать?
Мне очень не хотелось с ним ссориться. И все же, немного помолчав, я ответил:
— К сожалению, Кроуфорд для меня пустое место. Я понимаю, о чем ты толкуешь. Но считаю, что ректор прежде всего должен быть человеком. Л поэтому буду голосовать за Джего.
Лицо Гетлифа вспыхнуло, на лбу явственней обозначилась вена.
— Чудовищная безответственность, — проговорил он. — Чтобы не сказать больше.
— Будем считать, что мы не сошлись во мнениях. — Я с трудом удержался от тех резких слов, которые вертелись у меня на языке.
— Хоть убей, не понимаю, зачем ты так поспешил, — сказал Гетлиф. — По-моему, у меня было право надеяться, что ты со мной посоветуешься.
— Если б ты не уехал, я бы непременно с тобой посоветовался.
— С другими-то ты наверняка это обсуждал.
— Конечно.
— Да, трудно мне теперь будет считать тебя надежным человеком…
— Прекрати, Фрэнсис, — сказал я. — У меня ведь тоже может лопнуть терпение…
— Значит, ты намерен и дальше поддерживать этот идиотизм? — рявкнул он.
— Разумеется.
— Ну так обещаю тебе — я приложу все силы, чтобы у вас ничего не вышло!
