Вяло покружился над тем районом, где по его прикидкам должен быть город. Впрочем, этого и следовало ожидать, опустошенно подумал он, раз во времена еще Древнего Египта нашли эликсир бессмертия, доступный всем — вся история пошла совсем по другому пути.
Он поднялся выше, желая посмотреть на места городов-соседей — Барнаул, Томск, Кемерово… Но только где-то в районе озера Чаны разглядел прозрачные купола, блестевшие на солнце, словно гигантская роса. Но ему почему-то туда совершенно не захотелось. Он остро понял, что это совсем для него чужой мир. Это не его «Земля». Это какая-то совершенно чужая планета.
* * *
И тогда он снова рванул в космос. В форме человека — только неосязаемого.
Стремительно пронесся мимо Венеры и Меркурия, приближаясь к Солнцу, завороженный мыслью, от которой все сжалось все внутри, хотя вроде и нечему было сжиматься.
«Можно?» — с легкой дрожью спросил он.
«Можно» — ответил Малыш, хорошо поняв его.
И Сергей устремился к солнечной поверхности. Поплавал в танцующих протуберанцах.
«А почему я могу быть внутри звезды? — спросил Сергей. — Вроде ведь не являюсь сгустком энергии, тело все-таки есть какое-то, и форма — человеческая?»
«Не смогу объяснить, — ответил Малыш. — Ты не обладаешь базовыми знаниями про области, на которых будет базироваться мое объяснение. И не знаешь про то, на чем базируются эти области. И так — до седьмого уровня.»
И Сергей мысленно согласился с этим, ныряя в разряженную плазму. Добрался до ядра сквозь бушующее однообразное вещество, без всякого интереса проткнул ядро и продолжил путь, желая пересечь Солнце насквозь, возбужденно думая — разве я мог когда-нибудь помыслить о подобном?
* * *
Почувствовал как очень сильно устал от огромного потока новых ощущений и знаний. Но упрямо добрался до другого края светила, и только после этого снова вернулся в белую комнату, почему-то воспринимая ее, как место своего обитания. Упал на снова возникшую мягкую кровать. Но заснуть не смог — мысли и образы бешено вертелись в голове.
И вдруг он с щемящей в сердце тоской, с какой-то острой болью в груди осознал, что нет теперь на свете мамы — она давно умерла. И он дернулся, вскочил, быстро заходил по комнате, мотая головой — никого, никого нет, матери, отца, друзей, девчонок — они давно повыходили замуж, родили детей, состарились, нянчили внуков, умерли, умерли и их внуки. И вот он теперь совсем один.
Не в силах удержать слез и дрожжи в теле он шагнул неизвестно куда и оказался на берегу сурового неземного океана. Небо заволокло тучами, резкий порывистый ветер гнал черные волны. Белые барашки пены покрывали до самого горизонта.
