Спасибо за то, что ты жизнь подарила.
Спасибо богу, за счастье навечно,
Живу я, пока бьется у сына сердечко!
Последнюю строчку я, откровенно говоря, переделала на свой лад, но песня приобрела новый смысл.
Нару забыл про смущение и подбежал ко мне, влетая в мои объятия, а я его подняла на вытянутые руки. Он завизжал, я по-настоящему широко улыбнулась и, еще раз подкинув его и поймав, спустила с рук и повела к полигону девятой команды.
Каково же было мое удивление, когда я увидела там Тору-куна с его сенбонами. Он метал их в мишень, произнося:
— Я не позволю никому тронуть моих друзей! Я не позволю никому тронуть моих друзей. Я не позволю…
Нару тоже застыл, смотря на мишень, которая была утыкана сенбонами так, что даже отметок не было видно. Вдруг с соседнего полигона раздался целый хор голосов:
— Катон: Гокакью но Дзюцу!
Над деревьями поднялся воистину громадный огненный шар, а я испугалась за Тору-куна, который как заведенный отправлял в полет сенбоны.
— Нару, останься здесь, ладно?! Каге Буншин но Дзюцу!
Два клона появились, и я указала на Нару, рявкнула:
— Будьте рядом с ним!
— Хай!
— Тора-кун!
Я кричала, пока бежала, но он меня не слышал. В голове билась лишь одна мысль: только бы успеть, только бы спасти. Последний рывок и я, сбив парня с ног, прикрыла его собой.
Почувствовав жар пламени, я не выдержала и закричала. От моего крика очнулся Тора и посмотрел на меня. Курама активировал первую ступень защиты джинчурики — выпустил первый хвост. Я концентрировала чакру на спине, чтобы защититься не только самой, но и не дать пламени достигнуть друга. Я чувствовала, как из-за высокой температуры сгорает кимоно на спине, но продолжала прикрывать Тору.
— Суитон: Мизураппа![3] — раздался голос Орочимару, и огонь стал утихать.
Вода попала мне на спину, и я зашипела от неприятных ощущений. Было больно и неприятно. Спина чесалась и жутко горела.
— Наги-чан, Тора-кун! Как вы?! Не ранены?
— Я цел, но Наги-чан…
Орочимару нахмурился и подошел ко мне. Я стояла на коленях, опираясь на руки, и смотрела прямо перед собой.
— Наги-чан?
— Я больше… не могу, — прохрипела я и завалилась на бок.
— Я больше… не могу, — прохрипела я и завалилась на бок.
Орочимару успел меня поймать и прижал к себе, стараясь не задевать оголенную и обожженную спину. Из леса выбежало трое Учиха.
Я захрипела и задергалась, ибо Курама начал лечение, а это процедура не из ряда приятных. Орочимару держал меня, а я закусывала губу до крови и сжимала в кулаках рукава кимоно наставника.
