— Что здесь происходит? — тихо и сурово спросил Конан. Толпа испуганно отхлынула — воин все-таки, чужестранец, на коне! — и Конан смог подъехать к самому крыльцу. Мужчина с бердышем, тяжело дыша, смотрел на Конана расширенными от отчаяния глазами: он готов был умереть, но никого не подпустить к своей семье!
Из толпы внезапно вылетела тощая старуха с узким щучьим лицом и, резко ткнув пальцем в сторону женщины на крыльце, взвизгнула:
— Ведьма!
Толпа ликующе взревела и двинулась вперед. Свистнул бердыш, едва не отрубив старухе руку. Конан выхватил меч и взмахнул им над головой:
— Стоять! Зарублю!
— Ведьма она! Волколюдка! Нелюди! Сжечь! Сжечь! — завывали в толпе.
— Молчать! — взревел Конан и указал мечом на старуху: — А ты говори! С чего взяла, что она — ведьма?
— Мы давно догадывались! Больно уж у них все ладно! И дети больно здоровые да ласковые, и работают все они больно хорошо и без устали, и хозяйство больно крепкое, и дом — полная чаша, а лет с десять, когда Некрас с княжьей службы вернулся и ее с собой привез, у них ничего не было, одна избенка покосившаяся Некрасу от родителей осталась! И за десять лет всего — так отстроились!
— Так ты ж сама говорила: работают без устали! — удивился Конан. — Еще бы не отстроиться!
— Живут они так, будто все им в радость! И мужик ее не бьет, а только все сильнее любит! Умереть за свою нелюдь готов! Мы же сказали ему: против тебя, Некрас, зла не держим, отдай нам только волчицу свою со зверенышами, мы уж душу отведем, а сам — иди на все четыре стороны! А он — умереть за нее готов! Сразу видно — ведьма, раз так приворожила мужика!
— Никто не знал, откуда он привез ее! И родные никогда ее не навещали, и сама к родным гостить не ездила! — вторили из толпы.
— И коровы у них самые молочные! И куры лучше, чем у других, несутся!
— А я гляжу сегодня: жнет и жнет, жнет и жнет, солнце уж высоко, с меня — седьмой пот скатил, а она, ведьма, жнет и поет еще! Ну, я подошла, сорвала с нее платок, а у нее — уши острые! Волколюдка! Волчиха! Мы прямо там порешить ее хотели, и порешили бы, если бы не мальчишка ее, волчонок кусачий!
— Так, хватит, мне все понятно! — угрюмо сказал Конан и оглядел толпу. — Кто у вас здесь главный?
— Староста, но его нету, в столицу, за ратниками поскакал, боится без княжьего разрешения ведьму с детенышами пожечь! Да только с этим-то мы и без старосты, и без князя, и без ратников управимся! Сожжем — больше не поднимется порчу на добрых людей наводить!
