— Командир! Конан! — раздался над ухом вкрадчивый шепот. Конан недовольно обернулся…
— Брикций? Что таишься-то? Узнал что интересное?
— В деревне был… Знаешь, они эту снедь себе к празднику плодородия приготовили, а наш провожатый, Нежата, передал через отрока, что, если они нас не накормят как следует, то князь пришлет ратников и деревню спалят! И, видно, бывало уже такое, потому как они поверили, отдали нам последнее, а теперь — стонут: нечем умилостивить богов! Все нам скормили!
— Вот как, значит, — произнес сквозь зубы Конан и швырнул в костер плошку. — Вот, значит, цена их щедрости! Слезы! Страх! И ничего другого… Никогда… Нигде!
— Может, повернем назад, пока не поздно? Не нравится мне здесь, командир!
Конан молча стиснул рукоять меча. Он не умел отступать!
Они подъезжали к Гелону, к столице Будинеи, но Конан до сих пор не видел ни одного строения из камня: теперь он где-то даже понимал, почему князь будинов так стремится заполучить Великий Лес — дерево было основным материалом для строительства, и в искусстве обработки древесины местные жители достигли необычайной высоты! Деревянными были дома знати: высокие, со множеством пристроек, с резными наличниками, крашеными деревянными колоннами и деревянными же скульптурами каких-то мифических зверей, возлежащих на коньке крыши. Деревянными были ограды-частоколы, из-за которых на дорогу свешивались ветви яблонь, отягощенные вызревающими плодами. Деревянными были продымленные, черные избушки бедняков, в которых люди ютились вместе со скотиной и птицей, спали вповалку на шкурах, в удушливом тепле.
Будины предпочитали два цвета в одежде: красный и белый. Мужчины носили длинные рубахи, полотняные штаны и в холодные дни — подбитые мехом безрукавки и отороченные мехом шапки с матерчатым верхом. На женщинах — такие же рубахи и сверху очень пышные без рукавов платья. На головах у девушек были широкие обручи из бересты, у многих — пестро раскрашенные, сзади это головное украшение завязывалось лентой — под косой. Замужние женщины волосы прятали под платок, как-то очень сложно и громоздко навязанный поверх берестяного наголовья.
Конан отметил, что здешний народ как-то слишком неулыбчив и неприветлив: мужчины провожали воинов угрюмым, тяжелым взглядом, женщины пугливо отводили глаза, дети разбегались при приближении отряда… Конан поделился своими наблюдениями с Нежатой, но Князев посланник сначала сделал вид, что не понимает и не видит ничего особенного в поведении людей, но потом объяснил эту особенность характера будинов многолетним лютым страхом перед волколюдами.
