Там и встретил меня восседающий на светлом троне Отец Наш Небесный.
11. Блондинка
– Бывает же! – прошептал Штейн, отметив, что в комнату пришли сумерки.
Он рывком сел на скрипучем и сыпучем диване и долго еще сидел в сгущающейся тьме. «Изможден! – твердил он себе. – Изможден абсолютно!» Последние несколько лет его жизни действительно были беспросветными.
Наконец, он встал, подошел к столу, включил настольную лампу, достал из нагрудного кармана листок и вслух перечитал его. Теперь он все понял. И это не вызывало у Штейна сомнений.
Штейн прошел на кухню своей старой-старой квартиры. Стоя откупорил бутылку и прямо из горлышка сделал добрый глоток. Закусил черствым хлебом. Задумался. А зачем, собственно, и этот листок? Тут в дверь позвонили.
Штейн забрался на табурет, открыл форточку и выбросил белую клетчатую бумажку. Посмотрел ей вослед, потом захлопнул форточку и спрыгнул вниз…
Звонок не умолкал.
– А вы кто? – поинтересовался Штейн, открывая.
– Пять, – ответила ему миниатюрная блондинка.
– Что – пять?
Блондинка вошла в прихожую, скинула с себя легкий плащ, и Штейн замер, потому что под плащом не было ничего. Из одежды. Зато плоть пружинила безгранично.
– Он же говорил, что пять, – ответила блондинка и дернула поясок на замызганном халате Штейна. Неудивительно, что далее Штейн забыл о своем вопросе и еще забыл спросить, кто говорил про пять.
Через полчаса, откинувшись на подушки старого дивана, который оказался не только скрипуч, сыпуч, но и прочен, Штейн медленно произнес:
– Кажется, я тебя уже где-то видел. Я даже помню твое имя.
– Как же меня зовут? – проворковала, приподняв голову, блондинка, казалось, задремавшая у него на груди.
– Танька Элисон! – выпалил Штейн и расхохотался.
– Нет, я не Таня Элисон, – грустно ответила блондинка и покачала головой, словно понимая, что не сможет занять в жизни Штейна такое важное место.
– А кто ты? – спросил Штейн и легонько ущипнул ее за сосок.
– Я Гретхен Крюгер, – ответила блондинка.
И впилась в горло Штейна своими остренькими безжалостными зубками…
12. Сашка
Некий писатель, которого звали, к примеру, Сашкой, сел за серьезную повесть.
Изучил тему, накопал материал, все продумал и придумал. Написал черновик и даже отправил его одному своему знакомому, совершенно забыв, что на обратной стороне рукописи остались наброски новых рассказов. Причем на конверте не указал адреса, а только фамилию – Штейн.
Остается только догадываться, был ли Штейн человеком или персонажем, который зримо представился автору. Можно также предположить и третий вариант. Человек такой действительно был, но к персонажу Штейну отношение имел весьма косвенное. И, может быть, в жизни совсем не был Штейном. Или еще: поскольку на конверте не было адреса, почтальон положил рукопись в почтовый ящик ближайшему из знакомых ему Штейнов.
